Ева Фёллер - Потайная дверь [litres]

– Что это? – спросил мистер Стивенсон.

– Всё нормально, – объяснил Хосе.

Но что-то было не так. Более того, я знала точно, что вообще всё не нормально. Внезапно происходящее стало походить на мой ночной кошмар. По ту сторону было что-то злое и враждебное, и оно подстерегало нас.

Я дрожа приникла к Себастьяно. Он обнял меня обеими руками и крепко держал.

– Спокойно, – пробормотал он. – Я ведь с тобой.

Мерцание неудержимо расширялось и превратилось в слепящую стену, вибрация переросла в гром. Я закрыла глаза и задержала дыхание, пока тяга прошлого утаскивала нас за собой. Мир исчез одним мощным хлопком в бесконечном водовороте времени.

Я потеряла сознание, но совсем ненадолго, потому что всё ещё стояла на ногах, когда пришла в себя, и Себастьяно крепко удерживал меня. Он прижался щекой к моей щеке.

– Всё хорошо?

– Хм, не знаю, – пролепетала я. Путешествия в прошлое часто вызывали у меня головную боль, но на сей раз она была умеренная. – Всё хорошо, – тут же добавила я.

Стояла ночь. Мы находились уже не на Трафальгарской площади, а на пустой боковой улочке, предположительно неподалёку от площади. Иногда приходится приземляться немного в стороне от портала, в местах, где никто тебя не увидит. Было темно, если не считать сумеречного фонаря на ближайшем углу. Вдоль улицы стояли дома, но все ставни были наглухо закрыты.

Рядом с нами на мостовой лежал мистер Стивенсон. Он был в обмороке от прыжка во времени и как раз начал со стоном приходить в себя.

– Что это со мной?

Хосе помог ему подняться на ноги.

– У вас просто случился приступ слабости.

Мистер Стивенсон, кажется, нашёл это вполне нормальным.

– О, в самом деле? – Он потёр себе виски. – Как хорошо, что вы оказались поблизости, чтобы помочь мне. Спасибо, сэр.

– Вам лучше всего пойти сейчас домой, – посоветовал ему Хосе. – Вы же знаете, что живёте на Джеймс-Стрит, да?

– Разумеется, знаю, – уверенно сказал мистер Стивенсон. – Я живу там уже много лет.

– Мы вас проводим, сэр, – дружелюбно вызвался Себастьяно. – На тот случай, если у вас опять закружится голова.

Мистер Стивенсон оглядел его слегка растерянно.

– Как, вы сказали, ваше имя? – Он наморщил лоб: – Мне кажется, я с вами знаком, как и с этой юной дамой, но не могу припомнить, при каких обстоятельствах мы познакомились.

Хосе в полном душевном спокойствии взял на себя труд представить нас друг другу:

– Этот молодой господин – лорд Фоскери. А юная дама его сестра, леди Анна. Они живут на площади Гросвенор-сквер.

Хо! Лорд и леди? И мы живём здесь? Я стояла раскрыв рот. Себастьяно лучше контролировал себя, но я кожей чувствовала его мрачное недоумение.

Мистер Стивенсон одарил нас короткой, печальной улыбкой:

– Очень приятно. Джордж Стивенсон. Большое спасибо за ваше предложение, но меня совсем не нужно провожать. Мой дом тут недалеко, и я доберусь самостоятельно. К тому же я спешу. Работа ждёт. Я как раз занят сейчас важным физическим экспериментом, который не терпит отлагательства. Итак, до встречи в другой раз. Миледи, милорд. – Коротко поклонившись в нашу сторону, он зашагал прочь, не оглядываясь. Он жаждал деятельности и явно знал, куда ему идти, и без нашей помощи. Он вступил в свою вторую жизнь с удивительной естественностью и до самой смерти так и не догадается о своём происхождении из будущего.

– Дело сделано, – сказал Хосе. Он дождался, когда мистер Стивенсон скроется из виду, и снова повернулся к нам. Его чёрная повязка на глазу, казалось, впитывала в себя слабый свет окрестности. – Я должен вам кое-что объяснить.

– И в самом деле, – ответил Себастьяно. Хотя его голос звучал уверенно, он не мог скрыть своего напряжения.

– Вам двоим здесь предстоит задание.

– Это и так было ясно. И какое же?

– Этого я не могу вам сказать.

О, проклятье! Это было одно из тех заданий, при которых наперёд не знаешь, о чём идёт речь, поскольку был лишь один шанс вообще выполнить его. Другими словами: здесь должно будет произойти что-то очень неприятное, и наш долг с Себастьяно – предотвратить это. В противном случае будущее изменится в решительно худшую сторону. В самом худшем случае город целиком превратится в развалины и пепел, как это уже однажды чуть не произошло с Венецией и Парижем, если бы мы в нужное время не сделали то, что надо.

Для успеха тех наших миссий было существенно важно, чтобы мы не знали, какое именно событие нам следовало предотвратить. Казалось, существовало некое взаимодействие между интуицией и действительностью, и события развивались скорее к худшему, если мы слишком много узнавали о негативных первопричинах. Себастьяно однажды пробовал объяснить мне принцип, но, поскольку при этом он прибегал к таким понятиям, как детерминизм, предопределение и самоисполняющееся пророчество, я мало чего поняла.

– И насколько всё плохо? – спросил Себастьяно.

– Очень плохо. Нам придётся действовать на нескольких уровнях времени, поэтому я не могу остаться здесь. Вы двое будете предоставлены сами себе. Я вернусь, как только смогу, но до этого вы должны будете обходиться без меня.

– Какие-нибудь рекомендации, с чего нам начать?

– У вас есть дом и подходящая идентичность. Кто вы такие и как вас зовут, вы уже услышали. Обо всём за вас уже позаботились.

– А чуть поточнее?

– Я оставил вам несколько записок.

– И где они? И что в них написано? – спросила я с нарастающей паникой.

– Всё узнаете. Если я вам скажу слишком много, вся миссия будет поставлена на карту. Что произойдёт, то произойдёт, и если нам повезёт, вы сделаете из этого правильные выводы. Я надеюсь , что сделаете.

Больше, чем эти таинственные намёки, он явно не хотел нам сообщать. Он слегка присвистнул, и из-за угла появился человек, который при ближайшем рассмотрении оказался рыжеволосым курьером Джерри.

– Можно начинать, – без предисловий оповестил нас этот мальчишка.

– Что начинать? – тупо осведомилась я.

– Поездку, – ответил Джерри. – В экипаже. Он стоит за углом. Я отвезу вас на Гросвенор-сквер.

Я с тревогой повернулась к Хосе, но на том месте, где он только что стоял, уже никого не было. Ночь поглотила его, словно какую-нибудь тень.

Это был уже другой экипаж, не тот, что в предыдущий раз. Он был покрыт чёрным лаком и запряжён парой вороных самого благородного вида. Кичливый герб украшал наружную стенку, и, когда я спросила Джерри о его значении, он объяснил, что это наш фамильный герб. Фоскери, как мы узнали далее, были старым коренным лондонским семейством с дворянскими имениями в Вест-Индии.

– Вест-Индия? – озадаченно переспросила я. – А почему?