Сергей Барк - Йогин [СИ]

Ни один из родителей не успел показаться из зала до того, как захлопнулась входная дверь.

Омега не опаздывал на практику, а просто-напросто прилагал все усилия, чтобы реже встречаться с родителями и не смотреть им в глаза. На лице отца красными буквами светилась надпись: «я слежу за тобой», а папа то и дело меланхолично вздыхал, одаривая Лерку понимающей улыбкой, и омеге почти слышались непроизнесённые вслух слова: «ах, мой мальчик стал таким взрослым!»

Ни то, ни другое Лерке не нравилось, но оказаться подальше от этого всего означало оказаться подальше от собственных родителей, чего было не так-то просто добиться, проживая в одной квартире.

Вадик махнул рукой, завидев Лерку первым, и уже через несколько секунд друзья шагали по направлению к йога-школе.

— Ну что, успокоились предки? — спросил Вадик, радуясь, что не нужно шептаться, как в школе.

— Какой там, — фыркнул Лерка. — Отец смотрит на меня, как наш физрук — с подозрением, а папа пытается нянчиться, будто я вот-вот уеду и, судя по всему, навсегда.

— Весело, наверное.

Лерка послал другу недобрый взгляд.

— На тебя посмотрим, когда окажешься в моей шкуре.

В середине недели — предпоследней недели уходящего года — в школе было людно и шумно. Ровно до того момента, когда Лерка переступил сначала порог зала, а затем раздевалки. И если, разуваясь в коридоре, омега решил, что голоса стихли одновременно с их появлением случайно, то оказавшись в раздевалке, обманываться не пришлось.

Как обычно, пожелав всем доброго вечера, омеги стали переодеваться. В небольшой комнате, где яблоку негде было упасть, стояла абсолютная тишина.

Лерка не решался посмотреть в открытую, но его преследовало стойкое ощущение, что его незаметно разглядывают. От этого было неуютно, и омега торопился покинуть раздевалку, как можно быстрее.

— Лер, — окликнул его омега, имя которого он мог с трудом припомнить, но парень был завсегдатаем зала. — А можно тебя спросить?

— Да? — ответил Лерка, внутренне подбираясь, словно чуя неладное.

— Говорят, вы с Герой встречаетесь, это так? — парень сверлил его любопытным взглядом из-под длинной пушистой чёлки, спадавшей ниже бровей.

Лерка растерялся, понимая, что его застали врасплох. Все омеги застыли, перестав на секунду копошиться в собственных вещах и прислушиваясь.

Отрицать очевидное не имело смысла. Тем более после того, как Гера поцеловал его на одной из прошлых практик на глазах у всех. Но и говорить о личном тоже не очень хотелось, особенно, когда тебя заставляют признаться в чём-то очень личном перед, по сути, малознакомыми людьми, окружившими плотным кольцом и лишним вниманием.

— Это правда, — ответил Лерка и поспешил покинуть раздевалку.

Омеге совсем не хотелось продолжать этот разговор. Ещё меньше ему улыбалось заниматься сегодня, но выбора не оставалось и Лерка, смирившись, расстелил коврик.

Худшие ожидания оправдались — все омеги продолжали разглядывать каждое его движение, каждую асану, в какой бы части зала ни занимались, словно под микроскопом.

Те, кто располагался напротив, и вовсе не брали на себя труд скрывать неуместное и даже вызывающее внимание, пялясь на Лерку оценивающе и с презрением, будто пытались выразить, насколько он неуклюж и возмутителен в собственных стараниях, не раскрывая при этом рта.

Одна из нелюбимых асан Лерки, Пурвотанасана, которую он так часто пропускал — ненамеренно, просто забывал о ней, словно тело само избегало её подсознательно, — сегодня была почти благословением небес.

Стоило парню приземлиться на коврик после Пашчимотанасаны, как он тут же отвёл руки подальше назад и толкнулся ими изо всех сил, замирая натянутой струной, лицом вверх. Так ему не приходилось видеть окружающих целых пять дыханий. Лерка пожалел только о том, что дыхания длились так недолго, и уже очень скоро ему пришлось снова заглядывать во враждебные завистливые лица.

До этого момента Лерка и подумать не мог, что в обладании прекрасной парой есть свои минусы.

Он стрельнул взглядом в альфу, не решаясь сделать это уже целых тридцать шесть минут, если верить настенным часам.

Гера пришёл перед самым началом практики, так что они даже не поздоровались толком. Но альфа, улучив момент, когда их никто не мог видеть, подмигнул Лерке, и сердце омеги радостно отозвалось в ответ.

Ещё Лерка заметил, что Павел почти не подходил к нему на протяжении всего занятия. Была ли эта чистая случайность или всё дело было в том, что омега обижен, за то, что тогда Лерка не признался, что встречается с Герой, пусть на тот момент он действительно так считал, оставалось только догадываться.

Лерка собирался выдержать что угодно, щедро расплачиваясь за своё счастье.

После занятия всё продолжилось в том же духе: непривычная тишина и напряжение повисшее вокруг, словно десятки и даже сотни вопросов, вертевшихся на длинных языках, так и не получили возможности выстрелить в цель.

К счастью для Лерки, Михаил был на своём месте и, сам того не ведая, служил преградой, защищавшей омегу.

Друзья наконец покинули тесный и душный подвал, оказываясь на свежем воздухе.

— Мне показалось… — начал было Вадик.

— Нет.

Вадик затих.

В кармане Лерки завибрировал телефон.

— Гера просит подождать его минуту, так что не жди меня, — произнёс он и попрощался с другом.

Не желая топтаться у ворот, Лерка отошёл ближе к дороге, сообщив Гере, где его искать.

В сторону дверей, выпускавших посетителей зала, он старался не смотреть, и потому слегка вздрогнул, когда его обняли со спины.

— Прости, не удержался, — шепнул знакомый голос, и Лерка тут же обмяк, расслабляясь в чужих объятьях.

— Хотел напугать?

— Хотел… хотел… посмотреть на тебя сегодня ещё разок, — признался Гера мягким голосом (так он разговаривал только с ним).

— Тогда смотри, — улыбнулся Лерка, чуть обернувшись. — Но, кажется, ты имел в виду другое? — проворковал омега, намекая на руки, обхватившие его вокруг и не дававшие пошевелиться.

— Возможно, — протянул Гера, будто всерьёз задумался.

— Точно.

— Пусть будет по-твоему, конфетка.

Это слово с недавних пор всё чаще срывалось с губ альфы и очень нравилось Лерке. Конфетка — это же прекрасно!

Гера наконец ослабил хватку, но ровно настолько, чтобы омега мог развернуться к нему лицом, но альфе при этом не пришлось бы его отпускать от себя хотя бы на шаг. Стоило Лерке это сделать, как его ртом тут же овладел один представитель противоположного племени, не размениваясь больше на сантименты. И Лерка совсем не возражал, тоже чувствуя, как кровь тут же зажглась горячим свинцом.

Сознание уплыло в другую реальность… позже Лерка всерьёз думал, было ли это той самой нирваной — чувство абсолютного совершенства и полного счастья, о которой иногда говорили йоги.