Сергей Барк - Трансформер [СИ]

«Ну вот, снова», — размышлял Марк подходя к школе и инстинктивно втягивая шею, чтобы быть менее заметным. На плече повис тяжелый рюкзак, сравнимый по весу с настроением парня.

Кованая решетка пропустила омегу внутрь, моментально превратившись в клетку, из которой у него не было шанса вырваться, и посреди неё поднималось строгое, выбеленное здание школы вверх на четыре этажа.

«Четыре этажа тюрьмы», — по привычке заметил внутренний голос.

Ни на кого не глядя и не останавливаясь, омега шустро засеменил к парадной лестнице, надеясь, что сегодня он дойдет до класса без приключений. Адреналин гнал вперед непослушные тощие ноги. От волнения Марк вспотел под курткой, и голова зачесалась так настойчиво, что ему потребовалось сосредоточить все внимание на том, чтобы не потянуться к затылку. У него и так было достаточно прозвищ, чтобы получить ещё одно, вроде «вшивый» или «заморыш».

Оставалось две ступеньки, и Марк уже праздновал победу, когда ботинок на высокой платформе зацепился за железную скобу ступени. Неуклюже замахав руками, юноша полетел вперед, стукнулся лбом и крепко приложился ногой о бетон, от чего из глаз посыпались искры. Чтобы не взвыть от бешено пульсирующей боли, он прикусил верхнюю губу, чувствуя, как горячая влага застилает глаза.

— Трансформер безмозглый…

— Урод…

— Чучело…

— Как им вообще в школе заниматься позволено…

Обидные слова бились в ушах, когда Марк сумел неловко перекатиться и сесть на ступень, отчаянно прижимая колено к груди и стараясь не разреветься от жгучей пульсации под кожей.

Ещё через пару минут, когда двор порядком опустел, он сумел подняться и отряхнуться. Оставалось только пожалеть испорченные джинсы и замызганную простенькую куртку. Рюкзак и вовсе валялся у самого подножия лестницы, не без помощи заботливых учеников тридцать шестой гимназии.

За спиной прозвенел звонок.

Марк устало выдохнул, опустил плечи и неловко заковылял вниз за испорченным имуществом, а потом с трудом попрыгал наверх, на третий этаж, понимая, что даже если бы он свернул шею, Андрей Викторович не простил бы опоздание на химию.

Тем более ему.

— Войдите.

С трудом открыв массивную дверь, омега протиснулся внутрь, представая перед взглядами одноклассников в весьма плачевном виде: красное от спешки лицо, грязная сумка и верхняя одежда в руках, темное пятно, проступившее на колене. Хорошо хоть Марк не поддался настояниям папы и не подстриг отросшую челку, за коей и прятал смущенный взгляд серых глаз.

— Вижу, Белецкий, вы не имеете никакого уважения к предмету, раз позволили себе явиться с опозданием, да ещё и в таком виде, на мой урок, — преподаватель-альфа окинул ученика презрительным взглядом поверх тонкой позолоченной радужки очков.

— Извините.

— Твои оправдания меня не интересуют. — Марк это отлично знал, оттого и не собирался ничего объяснять, что бы там не считал преподаватель. — Я напишу отчет о твоем вызывающем игнорировании правил.

У Марка сперло дыхание — только не это!

— Пожалуйста, Андрей Викторович!..

— Тихо! Не отнимай у нас больше времени на всякую чушь. Садись.

Поколебавшись ещё мгновенье, Марк понял, что, как и всегда, учитель неумолим к таким как он, а значит ничего не остается, кроме как засунуть свое негодование из-за предвзятого отношения подальше и сделать так как велено.

Двигаясь по проходу в глубину класса, он услышал брезгливое «трансформер», а уж что за ним наблюдают десятки полных ненависти взглядов, он знал и так.

Спрятавшись за последней в ряду у стены партой, Марк, как обычно, наткнулся взглядом на мусорную корзину, жалкую спутницу его девяти лет обучения в злосчастном заведении.

«Да, именно здесь тебе и место, в мусоре… трансформер.»

Трансформер.

Это клеймо разом перечеркнуло всю его жизнь и определило уклад неприкасаемого до самой смерти. Те омеги, что были способны менять материальный мир силой мысли, именовались трансформерами и считались презреннейшими существами на земле.

И Марк не был исключением.

Увы, но многие ему подобные эксплуатировали данный талант в весьма сомнительных целях. Пока учились, не гнушались менять оценку в журнале или тормозить секундомер во время зачетных забегов, укорачивать учителю брюки или менять цвет носков на белый, что так незабываемо подходил к черному строгому костюму.

Дальше шалости становились серьезней, и трансформеры добивались отличных результатов и мест, просто исправляя неправильную фамилию, к примеру «Иванов», на свою собственную.

И сколько бы не доказывал и клялся несчастный неудачник, отстаивая собственную правоту — поймать омегу с поличным было почти невозможно, равно как и вывести лжеца на чистую воду, ведь за годы практики милые хрупкие создания становились прекрасными лжецами, выдающимися манипуляторами и самозабвенными махинаторами.

И в конце концов гром грянул.

Около пятидесяти лет назад трансформер сумел захватить власть и умудрился развязать мировую войну с помощью группы таких же небесталанных сообщников. Тогда мир спасло то, что у людей вовремя открылись глаза и ужасных последствий удалось избежать, хотя были кровавые жертвы, и в большинстве своем те же самые трансформеры. Озверевший народ накидывался на любого, кто по их мнению обладал даром, и не дожидаясь суда и следствия, вершил самосуд — подозреваемого настигала жестокая расправа.

И сколько бы не молил и не рыдал омега, ему не верили.

Больше не верили никому из них.

А после так толком и неначавшейся войны было решено держать трансформеров в управе, чтобы избежать прошлых ошибок.

Однажды недооценив забавный дар, люди не хотели поплатиться снова.

И уже более полувека все омеги-трансформеры состояли в особых списках и были под тщательным надзором государства.

Они не имели права менять школу, только по особому распоряжению исходящему сверху, к примеру, если отец менял место службы. В течение всего обучения в обязательной общеобразовательной школе за каждый проступок на омегу писался отчет, шедший в личное дело. Чем больше ошибок совершал трансформер, тем хуже становились его шансы на нормальную работу, уже не говоря о том, что результаты личного дела отмечались в трудовых книжках родителей, как опекунов социально опасного элемента.

И даже простое опоздание портило историю омеги со временем настолько, что едва ли приходилось рассчитывать на должность санитара в больнице. А уж о том, чтобы пользоваться собственным даром и думать не стоило. Если ты был уличен в манипулировании физическими объектами хотя бы раз, после седьмого дня рождения тебе грозил пансион, по достижению четырнадцати лет переводили в колонию.