Сергей Барк - Дракон. Северные нагорья [СИ]

— Как ты? — обеспокоенный Шайс осматривал супруга с ног до головы.

— Все в порядке. Хотя, признаюсь, ты был прав — мне следовало остаться в пещере.

— Тогда и я признаюсь: ты выглядишь гораздо лучше, чем я ожидал, — волнение легко читалось на любимом лице. — И я очень рад этому, золотце, — Шайс привлек супруга и, прижав к себе, поцеловал.

— А почему изменилась погода?

— В Безмолвных землях всегда так. Здесь не бывает бурь, ураганов и даже ветра.

Щекотка кольнула между лопатками, словно желая задеть самого дракона, показав, что он все же заблуждается, но Алияс решил не ставить слова мужа под сомнение.

Не бывает, и ладно — маленького нарушителя порядка Алияс унесет с собой.

— Идем, — поторапливал тем временем муж, глядя на все больше бледнеющий синевой горизонт в предвестие скорого рассвета.

Они направились прямиком к стене отвесных скал, изъеденных огромными дырами, некоторые из которых представляли высокие острые арки, через которые и проскользнули супруги.

Плоская многослойная порода дышала пустотами, напоминая Алиясу внушительных размеров губку, точно такую же, как та, которой он пользовался во время купаний. Каждый год русалочки дарили ему новую, соревнуясь, кто отыщет подарок с самыми большими отверстиями. Росли губки в соленых водах, и если бы Илак узнал, куда их носит, хвосты бы пообрывал.

Пустоты, достигавшие роста эльфа, чередовались с мелкими сквозными отверстиями, в которые едва бы прошла рука, но благодаря множеству слоев, словно шли они сквозь многоярусный пирог, опрокинутый на бок, а не горные ущелья, понять куда они направляются, не представлялось возможным.

Алияс посчитал, что, пожалуй, воспользуется тем, что рядом никого не наблюдается, и расспросит о Безмолвных землях подробнее.

— Мы пришли, — опередил его супруг, заставив прикусить язык и выйти из причудливого укрытия на широкий каменный откос.

Вид, открывающийся с небольшой возвышенности, завораживал пустотой и мертвенной тишиной. Ничего, кроме светло-коричневых, до конца еще не скинувших сумрачный покров, скал и утесов, медленно распадающихся под неизбежным гнетом времени, не виделось на многие мили вокруг.

Небо стремительно теряло палитру фиолетовых и синих тонов, и невдалеке Алияс без труда заметил внушительную толпу драконьего племени. Должно быть, они с Шайсом задерживались, и теперь некоторые драконы оборачивались и поглядывали на них с нескрываемым неодобрением.

Супруги поспешили поравняться с остальными и скорее отыскать Местофия.

Там, на другой стороне, Правитель прижимал к груди Осану, превратившись в самого обычного отца, прощающегося с горячо любимым чадом. В уголках девичьих глаз замерли слезы. Рядом в почтительном молчании застыли Эриб и Янгус. Лица младших драконов были серьезны и сосредоточены.

— Шайс, — блеснули мудрые желтые глаза и Местофий протянул руку первенцу.

— Отец, — тут же откликнулся тот, шагнув навстречу.

Двое драконов встали друг напротив друга.

После долгого молчания Местофий тяжело опустил увесистую ладонь на крепкое плечо.

— Я доверяю тебе семью. Заботься о сестре и братьях. Береги маму, — тише произнес он, и Алиясу показалось, что на миг он заметил безбрежный океан боли, воющий бездной в чужой душе.

Видение исчезло так же внезапно, как и возникло. Может, ему и вовсе приснилось.

Правитель перевел взгляд на Алияса.

— Береги свою пару, сынок, — выдохнул он и, снова вернув внимание Шайсу, продолжил: — Я верю, что ты тот, кто сможет вести нас и дальше.

Челюсти Шайса напряглись, и он, не произнеся ни слова в ответ, глубоко кивнул.

Оставалось только догадываться, о чем вели немой диалог отец и сын, но выказанное доверие не могло оставить Шайса равнодушным. Алияс видел, с какой беззаветной преданностью он взирает на отца.

Вот так и он сам когда-то глядел на мать, мечтая, чтобы время остановилось навечно, позволяя смотреть на любимые черты все будущие зимы и вёсны, но…

Гранитная крошка скрипнула под плотной подошвой и, окинув собравшихся, а затем и детей прощальным взглядом, Местофий отвернулся и пошел прочь по широкой укатанной дороге, плавно соскальзывающей с плато, на котором в молчании остались наблюдать драконы.

Далекая черта поспевала рассветом, пока Правитель медленно шагал вперед, глядя прямо перед собой. Он спустился в низину, все еще утопающую в легкой пенке утреннего тумана.

Первые лепестки ласкового светила коснулись прохладных щек эльфа, приласкав знакомым теплом. Вот кромка солнечного круга сползла с ног, раскрывая молчаливые пейзажи Безмолвных земель…

Перед взором Алияса не было ровном счетом ничего, кроме голых отвесов и безжизненных пиков. Он не увидел ни привычного для Нагорий снега, ни жалких заплат бедного мха. Там, где еще удавалось различить силуэт Правителя, не росло ничего, кроме огромных валунов и причудливых булыжников всевозможных форм и очертаний. Они захламляли низину, покуда хватало глаз, и медленно, но верно скрадывали черты удаляющегося дракона.

Свет дотянул длинные лучи до синеющей под ногами дымки, стоило огненному шару показать половину необъятного тела, и яркая россыпь золотых отблесков разом затопила безбрежную пустошь.

И внезапно, вместо неровных и необтесанных глыб камня, которые расстраивали своей убогостью и однообразием всего миг назад, Алияс увидел бесконечное множество золотых изваяний.

Скульптуры чудовищ необъятных размеров неподвижно застыли на задних лапах, широко распахнув сильные крылья. Другие возлежали на толстом брюхе, заворачивая хвост и всматриваясь вдаль — туда, где над краем земли застыло золотое солнце. Драконы, не пожелавшие принять звериную сущность, навечно застыли на двух ногах, расставив руки навстречу яркому шару.

Некоторые сидели, согнув перед собой колени, и, расслабленно оперев о них руки, свешивали усталые кисти, словно выполнили задуманное и теперь наслаждались положенным отдыхом.

Были и такие, кто принадлежал друг другу и после того, как жизнь оставила их.

Пара драконов свернулись двумя половинами, опустив длинные шеи и вытянутые морды на спины друг друга и превратившись в округлый золотой холм. Поодаль невероятно изящная, обнаженная драконица держала за руку возлюбленного, так и не сумевшего оторвать взгляда от своей истинной любви даже перед лицом вечности. На миг Алиясу показалось, что именно она решила завершить свой срок, а преданный муж не сумел разорвать цепь и отправился вслед за собственным сердцем.

Так и стояли они двумя золотыми фигурами — она, глядя на раскаленный шар, и он, не будучи в силах отвести взгляд от более прекрасной звезды.

Так заканчивали свой век драконы. Устав от бытия, они обращались в то, что любили больше всего на свете — золото.