Сергей Барк - Серый [СИ]

Об этой опасности я и говорил, останавливая Дитера.

— Зачем ты проверял Марзу и Тирма?

— Когда ты порешишь Цорма, не важно за что именно, нужно знать, на кого положиться. Твоя власть над Грейштадтом слишком свежая, нужны надёжные люди. Они станут заменой Цорму. Я давно за ними наблюдал. Они подходят.

Дитер глубоко вздохнул и откинулся головой на стену.

— Как же ты всё хорошо продумал, — протянул Дитер и мрачно посмотрел на меня. — Где Иво?

Больше я не мог умалчивать. Нужно было сказать, иначе… если Дитер увидит сам…

— На Гроссроуд, сорок шесть, — это было недалеко от нашего дома — двадцать минут езды.

— Что там?

— Психушка.

— Ты запер моего брата в психушке?

Я молчал. Раскаты отчётливо прогремели на горизонте.

— И сколько он там?

— С того момента, как скорая увезла его из квартиры Цорма.

Нужно было срочно действовать, но что я мог поделать с закоренелым наркоманом? Мало того, что я понятия не имел, как выхаживать торчков, так ещё и работал. К тому моменту мне уже удалось устроиться в «Олгейт». Я протянул испытательные полгода и только что был принят в штат на полную ставку. Я попросту не мог сидеть с Иво.

Знакомых у меня было немного. А те, кто были, вряд ли бы согласились на такую работу и за деньги. Я прекрасно знал своего друга и хорошо представлял его поведение, просто отвратительное после того, как химия выела мозги. К тому же, первое время будет самым тяжким — ему предстояло заново научиться жить без наркотиков. Иво — работа на двадцать четыре часа.

И тогда я решил найти место, где ему смогут обеспечить постоянный уход. Обычные больницы не подходили. Нужны были люди, способные присмотреть за ним: накормить, проследить за гигиеной и обеспечить необходимыми лекарствами. Но и приструнить, если возникнет необходимость. Посадить на цепь, если понадобится. Иво нужна была крепкая рука.

На Гроссроуд находилась лечебница для душевнобольных. Там было чисто и прилично. Богатеи списывали туда тех, кто позорил семью: двинутых, невменяемых, суицидников, наркоманов и других личностей, способных замарать имя одним фактом своего существования.

Там было дорого, но, к счастью для меня, деньги не были проблемой. Я определил туда Иво, решив, что через годик — тогда он уже должен был прийти в себя — заберу его и введу в курс дела.

Но мой расчёт накрылся медным тазом.

— Какого хуя, Рейн? — белея от ярости требовал Дитер.

— Я не знал, что ещё с ним делать. С иглы он слез, но его поведение… Он творит что хочет и когда хочет. Непонятно, что он выкинет в следующий момент. Я не мог рисковать планом и оставил его там до момента, пока не вытащу тебя.

— Я почти год на свободе! Чего ты ждал?!

Знал же, что Дитер не поймёт и всё будет именно так.

— Ждал пока разделаемся с Тиратией и ты получишь Грейштадт.

— Ты думаешь, это для меня важнее брата?!

— Нет, — в том-то и дело. — Я знаю, что Иво на первом месте. Поэтому ничего тебе не сказал. Сначала нужно было уничтожить Губерта, а после заниматься личными делами.

— Да кто ты такой, чтобы решать за всех?

Дитер оказался передо мной. Я сидел на стуле, не двигаясь и не глядя на альфу. Тупо смотрел в пол, ожидая того, что случится дальше.

— Кто разрешил тебе распоряжаться чужими жизнями? — он схватил меня за плечо и встряхнул. — Посмотри на меня! — приказал он, и я очень медленно поднял глаза, чувствуя, как дрожит всё внутри.

— Я не знаю, кто больший урод, Цорм или ты, — холодно бросил Дитер, возвышаясь надо мной, как тогда на улице, после побега.

Я снова чувствовал боль.

Улизнув тогда с праздника, я вёл себя нагло, высокомерно, заносчиво. Я думал только о себе. И Дитеру удалось показать единым взглядом всю глубину моей испорченности. Мне было больно видеть чужое презрение и чувствовать себя ничтожеством — понимать, что такой был не нужен альфе. Такого не за что любить. От этого сердце разрывалось на части, хоть я и был слишком мал, чтобы всё понять. Я просто чувствовал.

Но время прошло. И я признал, что был именно тем, кого видел во мне Дитер — эгоист до мозга костей. Обманщик, манипулятор, интриган, ревнивец, жадина — список можно продолжать очень долго.

Я никак не мог взять в толк, почему должен подстраиваться под какие-то идеалы? Жизнь только и делала, что забирала, лишала, издевалась и заставляла рыдать. А я должен был прогибаться, как все «хорошие люди», влача жалкое существование во имя каких-то неясных бредней. Почему бы не измениться жизни, чтобы подходить мне?

Я принял себя таким, какой есть, зная, что останусь собой до конца. И стыдно мне за это не было. Я не видел смысла обманывать самого себя. Не было у меня совести. Только собственные интересы.

И всё же мне было больно. Больно не потому, какой я — я давно не стыдился за собственную морду. Больно, потому что тот, кого я хотел, видел во мне только уродство.

Такой не нужен Дитеру. Не нужен был тогда, не нужен сейчас.

— Это… — кивнул он на живот. — Чтобы я шею тебе не свернул?

Я ничего не ответил, стараясь глубоко дышать.

Мой план был очень прост. Я намеревался вытащить Дитера. Покончить с Тиратией. Позаботиться о том, чтобы он получил город. Когда Дитер закрепился бы у руля, я вскрыл бы правду о Цорме и рассказал об Иво. В общем, я это и сделал, только раньше, чем собирался. Ребёнок был гарантией, что Дитер меня не просто не прибьёт, а позволит остаться рядом. Рядом с ним и Иво. Это была страховка того, что я не выйду молча из комнаты, как тогда. Мне нужен был повод остаться. Пусть только как необходимость. Дополнение.

Дальше я бы что-нибудь придумал. Зная, насколько трепетно Дитер относится к семье, я верил, что спустя время — сколько бы его ни потребовалось, я сумел бы привязать его намертво. И получил наконец то, чего действительно хотел. Семью, с тем, кто был мне нужен. Семью, в которой друг был бы братом.

Но всё пошло не так. Дитер вспомнил меня и ту детскую одержимость. Стал смотреть сквозь помощь моих родителей Иво. В ту же копилку добросил своё освобождение и борьбу плечо к плечу против Тиратии. Он стал видеть во мне человека. Достойного человека, в его понимании.

Он видел того, кого никогда не существовало.

Этого не должно было случиться. Я должен был оставаться странным омегой, с которым его не связывало ничего кроме дела и случайного залёта. Но не вышло. Увы. И теперь он считал меня не меньшим предателем, чем Цорм.

В его ненависти можно было утонуть. Вон она, горела в его глазах. И вся она была только моя.

Дитер отвернулся, запустив пальцы в волосы — его продолжало штормить. Он помедлил в кухне ещё немного и, не говоря ни слова, вышел. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Я поднялся и пошёл следом. Прильнул к створке, прислушиваясь.