Сергей Барк - Серый [СИ]

— А он в курсе?

— В курсе.

— Уверен?

— Ага.

— Рейн, — Дитер обернулся, скрестил на груди руки и разгладил брови большим и указательным пальцем, как делал всегда, если чувствовал, что объясниться не просто. — У альф голова на этот счёт не так работает, как у вас, омег. У тебя нет опыта общения с нами… в этом плане. Он явно рассчитывает на большее, а ты вроде как одобряешь.

— Ничего подобного, — выпрямился я, сгоняя видимую сонливость. — У меня есть только один альфа. И это не Марзу, — я посмотрел на Дитера достаточно осмысленно, чтобы он не воспринял мои слова как пьяный бред.

— Мы не вместе, забыл? — нахмурился тот, я ответил после паузы:

— Забыл, — наши взгляды столкнулись.

Я не был пьян благодаря паре таблеток, принятых заранее, и тому, что больше тусовался с алкоголем напоказ, чем реально пил.

Окно было закрытым, дверь тоже. Мой запах щекотал чужие ноздри, пока мои слова цепляли мысли.

Глаза Дитера чёрные. От обиды, возмущения, упрёка, злости, раздражения, претензий, моего аромата, желания…

— Предлагаешь забить на то, что ты выкинул? — ощетинившись, спросил он, ожидая, что я стану оправдываться.

Я не спешил отвечать, продолжая пристально смотреть на альфу.

— Можешь выпороть и мы в расчёте.

Дитер перешагнул с ноги на ногу. Мышцы зазмеились под тонким свитером альфы, он туже затянул на груди руки, будто удерживал себя, и выдохнул через приоткрытый рот.

— Может и выпорю, — ответил он после паузы, вызывающе пройдясь по мне взглядом.

— Но и потом я не буду примерным мальчиком.

— Будешь, — прошипел он упрямо.

Я поднялся со стула и не спеша приблизился. Дитер мог остановить меня в любой момент или просто уйти, но не сделал ни того ни другого. Я оказался напротив, не прикасался к нему. Вместо этого опустился на колени и оттуда — с пола — смотрел наверх, пока расстёгивал ширинку его штанов.

Дитер напряжённо сглотнул, не отрывая от меня голодных глаз. Я высвободил торчащий от возбуждения член и прошёлся по нему кончиком языка, оставляя влажную дорожку. Облизал головку тщательнее. Взял в рот. Сосал я нереально медленно, так, как любил Дитер. За то время, которое мы были вместе, я прекрасно выучил не только его болевые точки, но и все те, которые сводили его с ума.

Брал глубоко, с желанием, удерживая второй рукой у основания. Довёл его почти до конца, но не позволил спустить мне в рот. Поднялся на ноги, давая рассмотреть мои красные от возбуждения щёки, такие же ненормальные в этот момент глаза, опухшие губы и влагу, размазанную вокруг рта. Отступил и стянул с себя джемпер. Бросил на пол.

— Даже не думай, — угрожающе протянул он, но я всё ещё видел его напряжённый член, торчавший из штанов колом.

Я отступил дальше. За свитером на пол полетела майка. Отвернулся, расстёгивая ремень на собственных джинсах и вышел из кухни в тёмный коридор. Я был уже у входной двери, когда обернулся. Дитер стоял в проходе, наблюдая за мной. Щёлкнул дверной замок, оставляя нас наедине, но, в отличие от первого капкана, Дитер всё ещё мог уйти.

Я спустил джинсы, оставаясь в трусах. Под тонкой тканью стоял мой собственный член. Я направился в спальню. Забрался на кровать и оглянулся. Чёрная тень закрывала слабый просвет проёма. Я стянул трусы и вывернулся так, чтобы Дитер видел мою задранную кверху задницу. Руку я опустил к промежности, передёргивая собственный член, но пялился Дитеру пониже пояса.

Дитер наблюдал за мной какое-то время, я не стеснялся зазывать его вполне однозначным «обещанием». Наконец он переступил порог. Подобрался ко мне, широко расставляющему ноги, в ожидании, когда он засадит член куда нужно. Дитер накрыл меня собственным телом, придавив к кровати, и вставил единым толчком. Резко и глубоко, во всю длину, заставляя меня стонать и извиваться. Секса не было так давно, что для меня всё было как в первый раз. Вытрахал меня жёстко, с особой заинтересованностью в том, чтобы я помучился, но я только громче стонал и выпячивал бёдра назад.

Он разрядился прямо в меня, перехватил мой член и несколькими движениями довёл до точки. Задницу стало распирать от медленно наливавшегося узла. Сердце сбивалось от удовольствия, шившего тело оргазмами, и осознания того, что он снова делает это — вяжет со мной узел.

Минут через двадцать вернулось сознание. Дитер не вынимал по привычке, продолжая прижимать меня к себе. Было здорово.

— Вдруг снова залечу? — я впервые жалел, что альфа молчит.

— Расстроишься?

— Не-а, — протянул я. — А ты?

— Думаю, сколько штук нужно тебе заделать, чтобы ни на что кроме какашек у тебя не оставалось времени.

Вот уж не думал, что от разговоров о какашках может быть так охуительно.

— Штуки три было бы нормально.

Дитер снова фыркнул, меня прижало сильнее. Как я скучал по этой медвежьей хватке…

— Рейн, — позвал альфа. — Ты согласен, что выкинул полную хуйню?

Я напрягся, но после паузы кивнул.

— Если ещё раз за таким поймаю, шею сверну. Пойдёт?

Не сразу, но я согласно промычал. По сути, Дитер меня не ловил. Я сам во всём признался. Значит, больше не признаюсь — подписывал я сам с собой новый договор. В отсутствие совести это было не так уж сложно.

Я отвлёкся только когда моё горло обхватила рука. Застыл на миг. Дитер заставил отклониться, а затем зажал мне рот. Следующее, что я почувствовал, это зубы там, где соединялись шея и плечо. Больно было до ужаса, из глаз прыснули слёзы. Какой же болючей сукой оказалась метка! Но я бы ни за что от неё не отказался.

После Дитер притиснул меня плотнее, целуя вокруг укушенного места, и стал приговаривать, что скоро всё пройдёт, тем же тоном, каким он разговаривал с Кайли. Не было момента счастливее, чем этот. Я наконец понял, что Дитер принадлежит мне.

До того, как в тот же самый вечер меня накрыла течка, я вспоминал тот старый разговор с Эбом, Тирмом и травкой. Я тогда сказал, что Дитеру нужно другое. И я знал что. Он сам об этом когда-то обмолвился.

Однажды Иво пристал к старшему брату, что тот должен жениться на нём, когда он повзрослеет. Дитер объяснял, что между братьями так не принято. К тому же, его омегой быть не просто. Иво спрашивал почему. Я был тогда в комнате и слушал.

— У меня тяжёлый характер, Иво, так?

— Так, — кивнул тот, не раз слышав тоже самое от собственного папы.

— Я упрямый, несговорчивый, вспыльчивый, самоуверенный и вредный, — посмотрел он вопросительно на братишку, пристроившегося на коленях.

— Папа так говорит, — неуверенно протянул малыш.

— Папа говорит всё правильно. И поэтому моему омеге придётся терпеть меня таким до конца своих дней, каким бы придурком я ни был.

— Ты не придурок.

— Спасибо, малыш. Но иногда со всеми бывает. Со мной чаще, чем с остальными.