Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Повар Далата, которому тоже посчастливилось выбраться с процессией домочадцев генерала, застрял у арабов с мешками радужных специй: имбирь, корица, черный перец, тимьян.

— Хозяин, можно я возьму немного для кухни? — скромно попросил бета с горящими от жадности глазами.

Далат, который стоял поодаль, вообще не понимал, что он тут забыл. Когда он предложил Офиару пройтись по лавкам, он рассчитывал, что они пойдут вдвоем, не считая пары охранников. Теперь же он стоял посреди прохода в окружении своей ненаглядной пары, все время глядящей куда угодно только не на него, Суллы, повара, двух бет-охранников и Прима!!!

Этот вредный омежка потащил за собой всех, и если Сулла еще упирался, говоря что будет мешать, повар и Прим бросились причесываться, моля об одной минутке на сборы.

— Думаю, мы можем взять немного, — привел его в чувства Сулла, видя, что хозяин пребывает в раздражении.

— Идемте смотреть ткани, — захныкал Прим, хватая Далата за руку и делая щенячьи глаза. Все молчали, Офиару, казалось, вообще ничего не волновало, и поскольку предложение не встретило возражений, вся компания двинулась в самую шикарную лавку тканей в Траяне.

Её содержал пожилой уважаемый альфа. Ему помогали двое его сыновей, статные, приветливые красавцы, что поспешили поклониться важному посетителю и тут же пообещали удовлетворить любые их пожелания, сверкнув глазами на сопровождавших Далата омег.

Альфа хмурился всё больше.

— О, генерал, — вышел сам владелец заведения, — очень рад вас видеть.

Далат неохотно повернулся к хозяину, предоставив омегам заниматься покупками.

— Как дела на западных границах? Слышал, там не спокойно?

— Не о чем волноваться. Слухи сильно преувеличены.

— Рад слышать добрые вести из первых рук. Не хотелось бы отпускать детей, пока они не пристроены и не подарили старику внуков, — запричитал альфа, глядя за плечо Далата.

Тот обернулся.

Прим вовсю заворачивался в светло-розовый кусок материи, старательно выставляя напоказ самые аппетитные части одному из «сыновей», который было хотел облапать подставленные ягодицы, но Сулла стоявший рядом, дернул Прима в сторону, отгородив собой, якобы «нужно посмотреть со всех сторон». Прим зашипел, и они злобно уставились друг на друга.

Поблуждав взглядом по павильону, он выхватил длинный светлый хвост. И его перекосило.

Офиару прикладывал к бедрам сиреневый отрез, а второй сын хозяина, высокий светлый альфа с греческим профилем, стоял позади, почти что прижимаясь к его паре! Его руки лежали поверх бедер омеги, и, склонившись, он что-то негромко рассказывал омеге. Рассмотреть было сложно, но тот кажется улыбался!

«Гаденыш!»

— Мы уходим. Пришлите нам то, что скажет бета, — и, оставив старика в замешательстве, Далат в несколько шагов преодолел расстояние между собой и мило воркующей парочкой. Схватив Офиару за запястье, он дернул на себя с такой силой, что омега чуть не упал, при этом не забыв одарить альфу убийственным взглядом. У генерала не могло быть соперников, и правильно расценив расстановку сил, альфа потупился, сделав шаг назад.

— Мы идем домой, — прорычал альфа, и, не выпуская запястья, поволок Офиару вдоль рядов.

— Отпусти меня! Я сам могу идти! — но как бы он ни цеплялся за огромную ручищу, что больно сдавливала хрупкую конечность, все было бесполезно.

На следующий день Далат решил выбраться за город к реке. Предлагая это Офиару, он был уверен, что мальчишка откажется из-за происшествия накануне, но генерал обещал, что постарается последовать совету доктора и честно держал слово. На удивление, омега согласился без возражений, все так же избегая прямых взглядов.

Гнев медленно закипал внутри Далата, в его памяти была еще слишком свежа картина, как его пару обнимает сзади какой-то альфа. Однако, наступив себе на горло, он пообещал, что не будет винить мальчишку, списывая все на молодость и неопытность.

Река протекала широким спокойным руслом к югу от города. Вдоль кромки тянулось редкое полесье, укрывавшее тенью отдыхающих. Стояло лето, и желающих понежиться на солнышке вдали от пыльного Рима было предостаточно.

Выбрав место, слуги оставили паланкин хозяина и принялись стелить покрывала. Генерал позаботился о том, чтобы кроме них с Офиару больше никого не было. Рабы-носильщики не были в счёт.

Далат скинул тунику, оставшись в набедренной повязке, принятой для купания в открытых источниках. Офиару развязывал плечики собственной. Туника упала. Он был обнажен.

Никакой повязки, ни одного клочка ткани, что скрыл бы прелести юного тела!

Не задерживаясь, он направился прямиком к воде. По сторонам раздались восторженные свисты. Совершенное тело Офиару, несмотря на редкие синяки, не осталось без внимания.

— Эй, крошка! Заскучаешь, присоединяйся!

— Лучше к нам, детка! Не пожалеешь.

Офиару повернулся к зовущим и одарил их соблазнительной улыбкой, таящей обещание.

Далат, стоявший в тени, почернел.

Офиару достиг воды и нырнул, сверкнув ослепительной белой попкой.

Далат последовал за мальчишкой, врезаясь в воду следом. Их разделяло не более десяти метров. Офиару неплохо плавал, но альфа не спешил его догонять. Несколько раз омега обернулся, и что-то в лице Далата заставило его плыть вперед. Полчаса в воде, и Офиару на шатающихся ногах выбрался на берег, стараясь укрыться в зарослях.

«Э, нет, забудь!»

Далат в несколько махов покрыл расстояние до берега и, вылетев из воды легко нагнал парнишку, легонько толкнув в спину, он повалил его на песок.

— Далеко собрался? — тихо прорычал он, от чего кожа Офиару покрылась мурашками.

— Нет. Что тебе надо?

— Ничего особенного.

Далат схватил его за плечо и перекинул животом вниз. Омега впечатался лицом в песок.

— Ты чего делаешь?!

Но Далат уже сидел сверху, чуть ниже соблазнительных округлостей, блестевших на солнышке.

— То, что должен был сделать сразу.

— Остановись! Ты не можешь!

— Почему это?

Далат замер.

— Еще одиннадцать дней! Доктор не разрешил!

Далат не шевелился, а потом расхохотался, и смех его был зловещим.

— Значит, подслушивал.

— Да! И я все знаю! Ты не имел никакого права подменять мою травку! Вмешиваться в мою жизнь!

Далат наклонился к самому ушку парня и, схватив его за длинный хвост, оттянул назад, заставив омегу выгнуться.

— Я имею на тебя любое право… и сейчас поимею тебя. Но сначала.

Он сел и притянул парнишку к себе, перекинув через колени, все так же животом вниз.

— Это тебе за арену, — и он звонко с силой опустил тяжелую ладонь на мягкие ягодицы, покрывая сразу обе. Офиару вскрикнул.

— Это тебе за травку и вранье, — снова горящий болью шлепок. Ягодицы вздрогнули.