Сергей Барк - Бывший принц [СИ]

Миша вытаращился на меня в смятении.

«Давай же!»

Озлобленный, он перехватил мою руку и со злостью впился обломками клыков в рану, хищно затягивая горячую кровь.

Я наблюдал, как он буквально проваливается в экстаз, размышляя над тем, что успел узнать о Мише.

Впрочем, его звали совсем не Миша.

Ричард Дэймон Стоунхил, американец по происхождению, член уважаемой семьи, совершивший преступление против чужого лойде и приговорённый к Обструкции.

Страшнее наказания для омеги, тем более омеги со статусом, не было. Приговорённый к Обструкции лишался права быть завязанным с альфой, оставаясь почти человеком до конца своих дней — горькое унижение для омеги-вампира. Такая судьба ждала и Мишу. Только его это не устроило.

Моему человеку потребовались все его связи, внушительная сумма денег и пара первоклассных хакеров, чтобы выяснить, откуда в клубе «Зеркало» появился потомок уважаемой семьи, к тому же приговорённый к пожизненному аресту в маленьком городке на другом континенте.

Не собираясь мириться с судьбой, Миша решил всё сделать по-своему.

Воспользовался добротой папы и попросил разрешение учиться удалённо. Он мог посещать школу, но отказался от такой возможности, наверняка минуя перспективу быть заклеймённым отщепенцем. Изучал менеджмент, затем международную экономику. Взялся учить новый язык. Судя по бумагам, изучал испанский семь лет…

Похоже, омега нашёл способ обставить дело так, чтобы его намерения и далеко идущие планы не были очевидны. Вместо испанского выучил русский (как иначе объяснить его хорошее владение великим и могучим), наделал целую гору поддельных документов и пару лет был в бегах, не задерживаясь на одном месте более недели. Должно быть, это была сумасшедшая жизнь. «Путешествуя», продолжал штамповать подделки, пуская гончих по десяткам ложных следов.

В двадцать пять наконец оказался у нас. Выбрал периферийный городок с отвратительной инфраструктурой и большими криминальными возможностями при наличии некоторых сумм. О финансовой подоплёке своего рискованного предприятия омега позаботился ещё дома, опустошив личные запасы семьи подчистую.

Но и на этом Миша не остановился.

Не собираясь прозябать человеком до конца своих дней, он нашёл тех, кто не стеснялся «экспериментировать», отыскивая способы продлить долголетие, создать крышесносный наркотик или, на худой конец, лекарство от какой-нибудь болезни.

У Миши был специфический интерес, но, как говорится, были бы деньги, а желающие заработать всегда найдутся. Он стал колоть себе фермент, производимый альфами, чтобы обратиться. Фермент, который попадал в кровь омеги естественным путём, когда альфа оставлял метку.

Своего омега добился — прыжок с моста это доказал: он был сильнее обычного двуногого. Сумел отрастить клыки, будучи не помеченным.

Короткие, но острые, они жадно прокалывают мою кожу, вибрируя жаждой.

«Ещё немного», — решаю я и через пару десятков секунд забираю руку. Он неудовлетворённо шипит, пока я поднимаюсь на ноги, завязывая запястье оторванной лентой простыни.

— Хочешь ещё — будь умницей.

Миша рычит — свежая кровь кипит в венах. Ему требуется время, чтобы взять себя в руки, но он совершает над собой усилие.

Обратившийся омега зависим от крови, вернее, от субстрата, содержащегося в плазме крови альфы. Понятия не имею каков на вкус суррогат, но, судя по жадным пристальным взглядам, которыми омега ласкает моё запястье, он ни разу не пробовал живую кровь.

Не удивительно. С альфой, у которого не стыдно сосать, он побоялся связываться — если его поймают, заточение покажется сказкой, а до отребья сам не захотел опускаться. Запросы не те.

Миша насторожился и был прав — моя усмешка не сулила ему ничего хорошего.

Миша продолжал сверлить меня настороженным взглядом, но я не спешил прерывать паузу, всем своим видом стараясь показать, что с этих пор правила в этой игре меняются.

— Кто ты? — рявкнул он, наконец не выдержав.

— Ты уже прекрасно понял, — снисходительно улыбнулся я, понимая, что не об этом он спрашивает, но не в силах отказаться от возможности подразнить этого принца и порастягивать чужие нервы.

Я намекал на то, что я, как и он, в сущности, принадлежу к одному и тому же виду. Вряд ли этот факт оставлял какие-либо сомнения после того, как я угостил омегу кровью.

Определить нас по запаху, внешности или другим признакам было почти невозможно, тем более если мы сами предпринимали некоторые предосторожности, дабы не быть раскрытыми. Так — до недавних пор — вёл себя и я. Однако, демонстративный прыжок с моста Миша не списал на идиотское поведение свихнувшегося от любви поклонника, пожелавшего доказать истинность своих чувств. Жаль, я на это немного надеялся.

Возможно, у него были некоторые сомнения — люди, в конце концов, часто вели себя как ненормальные — и потому он прыгнул следом, но, видимо, отсутствие у меня тяжких увечий и травм окончательно убедило Мишу, что я был далеко не так прост, как хотел казаться. Так что, он просёк меня ещё до того, как я обнажил клыки и позволил ему взять кровь.

Я сделал это отнюдь не для того, чтобы окончательно раскрыть свою сущность — в этом, понимал и он, и я, больше не было никакой необходимости. Я сделал это, чтобы выбить у блондина почву из-под ног.

Если я являлся вампиром, первое, в чём меня должен был заподозрить беглец, это в том, что я явился по его душу. Он был вне закона и разумно полагал, что надеяться, будто его племя оставит его в покое было бы наивно. Так он и решил. Но если я действительно пришёл, чтобы наказать омегу и вернуть домой, совершенно ни к чему было угощать его собственной кровью, даже если моё первоначальное поведение было специально разыгранным спектаклем.

Вампиры, тем более уважающие себя, не были склонны раздавать кровь кому попало. Разделить с кем-то кровь означало в нашем мире многое, но в любом из случаев, причина такого поступка имела достаточный вес и значимость, если ты, конечно, не принадлежал к самому дну общества.

Именно об этом спрашивал сбитый с толку Миша. Он не понимал, для чего я это сделал.

Пытаться объяснить омеге, что наша встреча была случайностью, было бы глупо. Омега слишком долго скрывался, привыкнув быть начеку и не доверять никому кроме самого себя — у изгоев не было друзей. Я попытался было удивить его, прыгнув с моста, надеясь, а вдруг он всё же спишет мой ненормальный поступок на отчаянную влюблённость и даст мне шанс в шкуре человека; но увы, он так и не купился, быстро разгадав мою сущность.

Я знал Мишу всего ничего, но успел сделать некоторые выводы. Он чётко придерживался выработанных правил поведения и никогда от них не отступал. Надеяться на то, что ради меня он сделает исключение, не приходилось. В его глазах я был таким же, как и все.