Андрей Коптев - Дух-покровитель (СИ)

Когда успокоился, даже посмеялся над собой. Однако, еще нескольких заныриваний избежать не удалось. Правда, будучи более-менее готовым к подобному и четко удерживая в голове мысль о принципиальной невозможности захлебнуться, выбирался на поверхность без спецэффектов и перерасхода сил. Просто греб себе «лягушкой» и на подводный мир поглядывал. Конечно, река изрядно проигрывала в буйстве жизни и разнообразии красок коралловым рифам, на которые довелось пару раз посмотреть в Египте, но отвлечься удавалось, а большего и не требовалось.

Вообще, моя самая большая проблема — подсознание. Все что выходит за рамки привычных возможностей человека требует осознанного усилия и психологической настройки. Наверно, если бы сумел убедить себя, так мог бы и в воде «лететь», не гребя руками, а то и сквозь землю передвигаться, но, увы. Не верю и все тут. С водой проще, в конце концов, все мы с маской и очками ныряли, большинство о дайвинге знаем, а некоторые так и вовсе с аквалангом плавали, так что особого психологического барьера нет. Разве что от размахивания конечностями отказаться сложно, да и не особо-то нужно. Плывешь себе и ладно, а что руки работают, так и черт с ними, не стоит усложнять.

Когда-нибудь потом, когда разберусь с текущими делами и устроюсь, если время и желание будет, обязательно потренируюсь «летать» под водой и на уровне рефлекса, как со зрением вышло, попробую закрепить новый навык, но вот земля — это проблема. Страх застрять в ней, оказаться погребенным заживо, напрочь любые потуги даже подступиться к передвижению сквозь почву убивает. Чертовски прав был Ричард Бах, когда писал свою повесть. Впрочем, о мощи истинной веры, способной горами двигать и прочие чудеса творить, еще за тысячи лет до него сказано было.

Закончив психологически настраиваться, ушел под воду и поплыл к заранее примеченному скоплению рыбок. Вода хоть и искажала восприятие, но, в целом, не мешала видеть энергетику подводных обитателей, так что с поиском подходящей добычи проблем не возникло. Крупная стая плотвы пряталась в густых водорослях и являлась практически идеальным вариантом. Вообще-то рыбалка никогда меня особо не привлекала, но, как и любой мальчишка проводящий лето в деревне, посидеть с удочкой на бережку доводилось. Впрочем, делал я это больше за компанию и для того, чтобы от работы на бабкином огороде сбежать.

Зависнув над рыбами, сосредоточился на их ощущениях. План был прост — прочувствовать плотву и, проецируя соответствующие стимулы, направить ее в нужную сторону. Фактически, повторял тоже самое, что когда-то с мышкой проделывал. Сдвинуть рыбу получилось довольно просто и практически сразу, но вот довести ее до верши… Чем-то проделываемое мной напоминало попытку нести переполненную кружку чая по скользкому бордюрчику, да еще и с препятствиями в виде торчащих на разной высоте палок. Впрочем, никто не требовал от меня донести весь «чай». Не смотря на потерю девяти десятых от первоначального числа рыбин, оставшейся плотвы с запасом хватило на знатный улов.

Утерев мысленно пот и выдохнув, постарался придать лицу величественно-доброжелательное выражение, приосанился и всплыл. К сожалению, без конфуза не обошлось. Величественно воспарить над водой не сумел, да и прочая подготовка пропала втуне. Вот никак не ожидал увидеть обращенную ко мне задницу. Не подумал о том, что мой визави сосредоточится на улове и, багровея от натуги, будет снасть рыболовную вытаскивать. «По крайней мере он дико рад и явно счастлив», — молча оценил эмоции, фонтаном бьющие из мальчишки.

Спешить и привлекать к себе внимание не стал. Силенок в пареньке совсем немного будет, когда он переполненную вершу на берег вытащит. Вряд ли при таком раскладе он решит в бега податься. Но яркость ауры и мощь потоков праны у мальчонки поразительная. Пожалуй, ему уступит даже шаман поклоняющихся духу медведя дикарей.

Предпринявший последнее усилье мальчишка, рывком, откинувшись назад всем телом, выдернул-таки вершу на сушу и тут же рядом упал. Лицо багровое, впалая грудь ходуном ходит, пальцы, похоже, и вовсе свело, весь дрожит с натуги, но мордашка счастливая. Была. Пока меня не увидел.

— Тыр-пыр, хыр-мыр, — выдал вскочивший на ноги ребенок.

— Языковой барьер, однако, — сказал в ответ и, почесав затылок, развел руками виновато улыбнувшись.

Не то, чтобы не ожидал подобной проблемы, но реакция мальчика поразила. Нет, округлившийся рот и выпученные глаза — вполне себе нормально, но вот ударивший во все стороны поток незамутненной радости… ну не готов я к нему оказался. Чего только не предполагал, на что только не настраивался, а тут — нате вам здрасьте, чуть ли не явившемся на детский утренник Дедом Морозом себя почувствовал.

Естественно мои слова мальчик не понял и округлившийся рот, вкупе с удивленно хлопающими глазами вернулись на его лицо. Лоб пошел чуть заметными морщинками, а руки, видимо на автомате, тут же волосы на палец намотали. «Ладно, будем действовать по плану», — решил про себя и, улыбнувшись как можно радушней, показал пустую ладонь. Парнишка посмотрел на нее, перевел взгляд на меня, и еще интенсивней заморгал. Ток праны в его голове ускорился, а в ауре натуральный бенгальский огонь возник. «Как интересно», — отметил внешние проявления интенсивного мыслительного процесса и стал медленно протягивать руку к мальчонки.

Тот напрягся, от него повеяло сомнениями и опасением, но он не отступил. Победило наконец-то идентифицированное мной чувство любопытства. Ободряюще улыбнувшись, коснулся выделяющегося на остальном фоне участка ауры и направил в него ману. Крохотный поток искорок перетек в энергетические оболочки паренька и мигом растворился, заметно увеличив их яркость. Пара секунд ничего не происходило, лишь прикрывший глаза «пациент» улыбался, а потом из его лба ударило натуральной молнией, да не куда-нибудь, а точно мне промеж глаз. Какой там пикнуть, даже дернуть не успел. Мир в буквальном смысле поплыл и растворился в водовороте чужих воспоминаний, которые, натуральным цунами, захлестнули разум.

Вот понукаемое Хыром племя начинает покидать родную пещеру, а Рым достает плоский камень с нарисованным контуром мышонка, проводит по нему пальцем и собирается оставить этот недоамулет призрачному другу, но тот не желает расставаться с мальчиком. Взбирается на камушек, но не поглощает едва заметную дымку. Миг, и дух растекается по камню. Рым удивленно смотрит на светящийся невидимым обычным людям светом амулет, любуется появившимися в нем прожилками струящейся маны и думает. Ему важно дать имя новому. Дух камня? Камень духа? Живой камень — решает Рым, убирая сокровище в кожаную складку на поясе.