Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

– Не… – Парень покрутил перед лицом Павла указательным пальцем. – Не немецкий…

– Значит – ненецкий? – спросил Лёва.

– Не… Что вы все время путаете! Сэмэн – так все меня называют.

– Сэмэн, друг, а вот мое имя Павел, можно – просто Паша. Пивка с нами выпьешь?

– Выпю!

– Держи. – Павел протянул ему свою почти полную кружку. И садись. – Он хлопнул ладонью по ступеньке между собой и Лёвой и немного отодвинулся, чтобы не было тесно.

Парень сел, сделал три осторожных глотка, словно боялся обжечься, и в глазах его вдруг сразу прояснилось.

– Жаль! – сказал он. – Очень жаль, что никто из вас не пригласил меня быть егерем!

– А тебя господин Ношпа в свой личный списочек включал? – поинтересовался Лёва.

– Нет! Не включал! И знаете почему? – Он сделал еще пару маленьких глотков. – Потому что я самый невезучий из всех егерей.

– В каком плане ты невезучий?

– Не я, а мои клиенты невезучие.

– Расскажешь?

– Чего там рассказывать! Один слепым из заповедника вернулся, второму маски ступню откусил, третий и вовсе утонул… – Парень вновь приложился к кружке, в то время как Лёва с Павлом недоуменно переглянулись.

– Почему слепым вернулся? – спросил Лёва, но парень тупо на него уставился и ничего не ответил.

Следующий вопрос задал Павел:

– Ты сказал – маски? То есть маскинонг? Здесь разве водятся маскинонги? Кажется, они только в Канаде обитают?

Но и Павлу он не ответил. Молча вернул кружку, поднялся и все такими же замысловатыми зигзагами направился к соседнему домику. Ничего не понимая, Павел и Лёва смотрели ему вслед.

– Почему мы должны жалеть, что не пригласили его быть егерем, раз он невезучий? – наконец спросил Павел.

– А почему с его клиентами в заповеднике всякие несчастья происходили, тебя не интересует?

– Может быть, они нам расскажут? – Павел кивнул в сторону дорожки, по которой шли человек десять, и среди них – капитан полиции, недавно его опрашивавший, как потенциального свидетеля, Ношпа, Станислав Пашкевич… Эти трое и еще Мельник повернули в сторону домика Павла и Лёвы, остальные двинулись дальше. Все до одного были в болотных сапогах.

– Еще, что ли, один допрос собираются устроить? – удивился Лёва и поспешно опустошил свою кружку.

– На этот раз с пристрастием, – хмыкнул Павел.

На самом деле он уже ответил на все вопросы: в последний раз видел Какуева накануне в гостиной господина Нешпаева; ночью спал, поэтому ничего не видел и не слышал; о смерти журналиста узнал от Лёвы после того, как покойника увезли медики…

– Распорядок дня меняется, – приблизившись, сказал Петр Васильевич и показал на полицейского. – Вот он все объяснит.

– Господа, – сказал капитан. – В связи с утренним печальным событием на прилегающей территории объявлен суточный карантин. Убедительная просьба ко всем – находиться в своем доме. Если же возникнет серьезная потребность его покинуть, будьте добры, ходить только в высоких резиновых сапогах. Поверьте, это в ваших же интересах. Предвосхищая возможные вопросы, поясню: на теле гражданина Какуева, если точнее – на правой икроножной мышце обнаружена свежая ранка, которую теоретически могло оставить какое-нибудь неизвестное существо, выбравшееся из заповедника… Вероятность этого очень мала, – пояснил он разинувшим рот Павлу и Лёве. – До сих пор не зафиксировано случая, чтобы хоть какая-то козявка самостоятельно пересекла границу заповедника. Скорее всего, Какуев ночью сунул свой журналистский нос за колючку, вот и поплатился.

– А почему мы до сих пор не в курсе, что Кабанье урочище так опасно? – поинтересовался нахмурившийся Лёва.

– Не опасней любого леса и даже парка. Но только при соблюдении определенных мер предосторожностей, о которых вам подробно расскажет господин Мельник. Остальных спортсменов просветят егеря, которых они выбрали сами, по собственному желанию.

– Значит, соревнования все-таки не отменяются? – с надеждой поинтересовался Павел.

– Ну, если только мастера-спиннингисты не испугаются каких-то мифических опасностей, – развел руками главный судья соревнований.

– Ты сам-то в заповедник пойдешь? – ухмыльнулся Павел.

– Естественно! – излишне пафосно воскликнул Пашкевич.

– А как насчет обеда? – обратился Лёва к Нешпаеву.

– И обед, и ужин, и завтрашний завтрак будут доставлены к порогу вашего дома. По расписанию, – пообещал тот.

– Старый Мельник, среди остальной делегации егерей я даже отсюда, издалека узнал вчерашнюю победительницу нашего коротко стриженного друга. Но, кажется, там шла еще одна женщина? – поинтересовался Лёва, после того как они попрощались с Нешпаевым и зашли в дом.

– Ее зовут Трида, – поморщился егерь. – Ее завербовал один из ваших.

– Нетрудно догадаться, что это Волгарь. Получается, из шести егерей – две женщины? И это при том, что о Кабаньем урочище ходят очень малоприятные слухи – в плане всяких опасностей…

– Если говорить без утайки, урочище очень слабо изучено, особенно отдаленные места за Лебяжьим озером, так называемые топи. Они непроходимые и тянутся на десятки километров, до самого моря. Никто понятия не имеет, что за животные в них обитают, и я очень сомневаюсь, что в ближайшие годы что-нибудь в этом плане изменится. Разве что у ихтиологов имеется возможность изучить в заповеднике подводных обитателей рек, стариц, озер…

– Ну так поведай нам, пожалуйста, все, что знаешь, – попросил Павел. – Времени у нас предостаточно. Если хочешь, пивка себе налей – вон кружки, вот бочка…

Рассказ Мельника оказался очень занимательным. Соблазнившись неплохими заработками, он приехал в эти места сразу после того, как только доступ в заповедник Кабанье урочище стал официально разрешен и появилась потребность в опытных егерях-охотниках. В тех, кто знал о природе и о животном мире не только по картинкам, книжкам и фильмам, но на своей шкуре успел познать, что такое, к примеру, столкнуться нос к носу с разъяренным кабаном.

Заработки превзошли все мыслимые ожидания, но и работенка действительно оказалась слишком серьезной и опасной. Чуть ли не каждый второй поход в заповедник заканчивался трагедией: люди возвращались либо покалеченными, либо вообще не возвращались.

Нет, никакой радиации, никаких вредных излучений в заповеднике не наблюдалось. Беда пришла с другой стороны: даже мирные животные, обитавшие в урочище, через некоторое время после вспышки стали слишком агрессивны в отношении человека. Что уж говорить о хищниках!

Это казалось невероятным, но складывалось впечатление, что звери словно бы прониклись общей целью – защищать свою территорию от вмешательства двуногих врагов. И первое время защищали довольно успешно. Именно тогда, в первые свои вылазки на территорию заповедника, тот же Мельник был награжден несколькими шрамами. Кто бы мог подумать, что белочка с пушистым хвостиком и симпатичными глазами-бусинками прыгнет со старой разлапистой ели на голову проходящего мимо егеря и начнет полосовать удлиненными когтями его лицо! Ту белку Мельник вовремя, пока не выцарапала глаза, успел схватить и раздавить ее голову своей лапищей. Зато другая любительница орешков умудрилась разодрать одному нерасторопному ботанику не только лицо, но и горло, и спасти человеку жизнь не удалось.