Arno - Тяжёлая вода [СИ]

Гаскар вскарабкался на стену намного быстрее, чем Джаг с Герерой.

В тот момент, когда он перевалился на стену в пространство меж двумя зубцами, вдалеке, у ворот забили барабаны.

Ну все. Мы пропали, — подумал Джаг с новой волной жуткого хлада, которая обдала его изнутри.

Да нет же, — прокричало ему хладнокровное сознание. — Под барабаны разводят караул. Сейчас как раз самый лучший момент, чтобы войти в город.

Гаскар смотал веревку и сложил кошку в мешок. Мешок он кинул вниз, и все трое, не мешкая, последовали за ним.

Высота в четыре метра — пустяк, если смотреть снизу. Сверху все выглядит иначе, и падать довольно высоко.

Джаг приземлился не слишком удачно, опустившись челюстью прямо себе на коленку. Зубы неприятно щелкнули. Он вновь едва не заорал матом. Но сдержался.

Вот и все, — подумал он, вставая и отряхиваясь от мякины и пыли.

Как уж там называлась эта таверна?

Таверна, которую назвала Орфея Улирет, звалась «Толстый Крокодил», и долго искать ее не пришлось. К вечеру в нее стекались люди со всего города, а город был велик.

Да, думал Джаг, это точно не богом забытая Такьярманка. Порт-Луль — один из крупнейших авантийских городов на островах Малой Цепи, славился богатствами, которые авантийский торговый флот перевозил отсюда в Грату. Остров святого Адмы был известен как большой поставщик ценных пород древесины, в частности, янтарного и изумрудного дерева — столь редких и дорогих, что авантийский король наложил полный запрет на частную торговлю этими породами во всей империи, взяв таким образом ее в свои руки.

Потому-то и разросся Порт-Лиль. Из небольшого колониального поселка лесорубов за несколько десятилетий вырос, расцвел и окреп так, что никто не мог и представить себе, будто совсем еще недавно большую часть населения острова составляли лесоповальные негры-рабы, и было этого населения — двести человек. Джаг, возглавляя свою небольшую группу из Гаскара и идальго Гереры, проходил по широким мостовым улицам с крепкими и красиво отделанными двухэтажными домами местных богачей, шел по переулкам с домами поменьше, но тоже достойно слаженными, в которых жили обычные люди. Он проходил высокое и горделивое здание муниципа, миновал богато, но строго исполненный фасад корабельной коллегии, чуть опасливо обогнул большие казармы авантийской армии и простое, но выстроенное со вкусом, здание представительства имперской торговой палаты, прошагал мимо громадной церкви с высокой колокольней, мысленно, и сам не понимая, серьезно ли, прославив Бога. Он видел людей на улицах — знатных и простолюдинов, богачей и бедных. И он мог сказать с уверенностью, что местный бедный казался богачом в сравнении с бедняками, каких Джаг на своем веку повидал, мотаясь со своим папашкой по Авантии от деревни к деревни, да и в самой Грате — не меньше.

Спроси кто, что Джаг имеет сказать о Порт-Лиле, ответ был бы прост и понятен: благосостояние.

Потому как в этом городе о нем говорило все. Наживаясь на сверхприбыльной монопольной торговле ценными породами дерева, местный губернатор, надо отдать ему должное, не жалел денег и для своего города. Видимо, и вправду проникся своей должностью и чтил обязанности. Ведь, часто бывало не так. Люди, которых король назначает на руководящие посты в колониях, хоть в Море Цепей, хоть в Риве, — обычно отправляются туда против своей воли, за какие-то проделки. А потому, прибывая на место и вступая в обязанности, не испытывают особого рвения в должностных делах. Вместо этого, страстно мечтая вернуться обратно, принимаются набивать карманы и разносить взятки кому попало, лишь бы вернуться обратно в Авантию. Они делали все, только бы за них замолвили слово королю и вернули на прежнее место, в Грату.

В этом Порт-Лилю повезло. Судя по тому, как выглядел город, ему доставались хорошие руководители. И богатства острова были тут делом десятым. Дело всегда в людях. Даже в пустыне может вырасти город под руководством толкового человека, равно как и самый прекрасный город в райских краях быстро разрушится в руках наделенного властью болвана.

Соответствуя местному жилью и государственным зданиям, в городе были восхитительные таверны. Толстый крокодил был, наверно, лучшей из всех, какие Джаг видел в своей жизни. Огромная просторная зала с высоким потолком, освещенная тремя большими люстрами с сотнями свечей, а на стенах, к тому же, плотно висели застекленные светильники, так что светло было тут как днем в любое время суток. Каменный пол — ровный и приятный, из хорошо подогнанных и отполированных булыжников, столы застелены скатертями, которые, похоже, постоянно стирают — Джаг не видел на них ни пятна. Каминов тут было сразу два, большие, на противоположных сторонах залы, и в них потрескивали свежие сухие поленья.

Да-а, думал он, в таком заведении и матом ругаться стыдно, не то что буянить да крушить людям морды. И, как я погляжу, публика сюда ходит не за этим. Не для того, чтобы грязно напиться и орать похабные песни в обнимку с друзьями-баранами. Нет, тут было культурно. Была сцена, где выступали музыканты и певцы, вино и еду к столам разносили не трактирные девки, а натуральные официантки, да и человека за барной стойкой, одетого в дорогой, с золочением, сюртук, считавшего вина в шкафу у стены, язык не повернулся бы назвать словом, пахнущим потом, пригоревшей курятиной и сальной тряпкой для протирания стаканов — трактирщиком. Мэтр, и никак иначе.

Джаг посмотрел на своих спутников — сначала на Гаскара, тот, поджав губу, изучал своей лисьей физиономией представший перед ним интерьер, потом на Гереру — тот немного изменился в лице, стал меньше морщить нос, будто у него теперь не так сильно воняла дерьмом верхняя губа.

Вы правы, парни, подумал Джаг, это место — не то, что мы привыкли видеть. Здесь все блестит и светится. Но не стоит падать в благоговении на колени. Хозяин этого места, может и мэтр, но и с такими сволочами, как мы и мессера Улирет, поякшаться тоже не прочь.

Джаг кивнул своим людям и направился прямиком к Мэтру. Гаскар и идальго двинулись следом. Мэтр словно спиной почуял их приближение, повернулся к ним, учтиво представился сам и свое заведение.

— Добрый вечер, да, — сказал Джаг совершенно безучастно, и наклонился поближе к хозяину: — послушай, мэтр. Мы тут по делу.

— Осмелюсь спросить, по какому же?

— Мы от третьей дочери…

— А… — Мэтр мягко кивнул, опустив веки, и кивком подбородка указал направление: — в таком случае, вас ожидают. Вон тот миссир за столиком у самого края залы…

Больше слов Джагу было и не нужно. Он направился к указанному человеку. По нему, думал Джаг, сразу и не скажешь, что поднялся на лесоповале. Физиономия гладко выбрита, с подкрученными холеными усиками, отличный, хоть и на вид скромный сюртук, на шее белоснежный шелк… Но под аристократическую моду не подходила его комплекция — излишне широк в плечах, шея крупная и мощная, ей явно мал повязанный по моде шелковый платок. И руки — они, знал Джаг, всегда говорят о мужике главное слово. У этого руки были крупные, но сухие, с хорошо видными сухожилиями и венами, пальцы узловатые, на них огрубевшая и растрескавшаяся кожа. Этот человек долгое время работал топором, прежде чем стать начальником у бригады, и при этом обладал достаточным умом, чтобы собрать свою собственную бригаду и начать зарабатывать настоящие деньги, без лишних посредников и начальников над собой. Таких людей Джаг уважал — он не знал, как в других странах, а в Авантии — чтобы жить как человек, надо найти в себе волю послать ко всем собакам любых накрахмаленных и напудренных разбойников в париках, что хоть как-то связаны с правительством и королем.