Arno - Тяжёлая вода [СИ]

Но, в том, что касалось ума, не было равных главному помощнику Джага, негритянке по имени Марна. Она была умна, хорошо считала и имела авторитет у команды. Надо было признать, что без нее Джаг не добился бы таких успехов в работе с этой бандой ниггеров. Благодаря Марне многие вопросы решались сами собой, без его участия. И хорошо, иначе Джагу приходилось бы целыми днями разбираться с мелкими проблемами ниггеров, затрачивая больше времени на то, чтобы для начала понять, о чем они толкуют. Должность боцмана, старшего по всем вопросам команды, сама собой прилипла к Марне, и Джаг был доволен таким стечением обстоятельств.

В целом, в работе с людьми было много удачных моментов. Неудачный был один и лихо перекрывал все достижения. Никто на корабле не мог взять на себя должность штурмана, даже сам Джаг. Корабль все еще плыл в неизвестность.

Джаг снова окинул хмурым взглядом разбросанные на столе навигационные принадлежности, со злости грохнул кулаками по столу, так, что предметы на нем подпрыгнули, и грязно выругался вслух.

Через мгновение он пожалел о содеянном. От удара по столу левая рука заныла в плече — месте старой раны.

Джаг прорычал проклятие и встал из за стола, направляясь к своей койке. Расшнуровав рубаху, он стащил ее через голову и поглядел на плечо. Увиденное заставило его выругаться еще плотнее, а в груди трепыхнулось холодное чувство.

Рана сильно гноилась, это было видно даже из под повязки, которая ее покрывала. Джаг зубами и свободной рукой стал разматывать тряпки. Нижние слои отходили с присохшей коркой из гноя и сукровицы, Джаг рычал от боли срывая их. Когда он полностью размотал рану, его передернуло. Плечо сильно распухло и покраснело, а вокруг раны кожа была грязно-фиолетовой. Сама дыра была черной от застаревшего гноя и свернувшейся крови. Джаг попробовал надавить на рану двумя пальцами, чтобы выжать из нее гнус, но тут же заорал от боли. Плечо нельзя было даже тронуть — боль моментально пронзала все тело до самых пят.

— Вот дерьмо, я же гнию заживо…

От этой мысли, озвученной вслух, стало жутко, и холодное чувство в груди забилось сильнее.

В Риве Джаг повидал раненных, которые медленно загибались от самых разных ран. Воинственные ниггеры мазали свои копья дьявольскими ядами, которые готовили из им одним известных растений, и такие раны не заживали неделями, а раненный был живым покойником. Стрелы, которые они делали, были специально обработаны так, что их из раны не вытащить, не причинив несчастному страшную боль. Но хуже всего — и смертоноснее всего, — была обычная грязь. Яд убивает и человека, и весь прочий гнус, но то, что живет в обычной грязи, убить сложнее. Загрязненные раны чернели, зараза медленно расходилась по всему телу. Начиналась гангрена, с людей снимали целые куски почерневшего мяса, но помертвие было глубоко в крови, и уже необратимо уничтожало несчастного, расходясь по всем органам. В гноящихся ранах, прямо на еще живых людях, заводились опарыши. Питаясь омертвевшей плотью, они вырастали за считанные часы, и, проснувшись, пораженный этой дьявольской хворью мог с ужасом обнаружить, что из его раны кишащими комками валятся вонючие черви. Риванские мухи и другие насекомые откладывали в гниль свои яйца, и из них, также за считанные часы, вылуплялись мерзкие мясные мошки, которые роятся над умирающими, лишая их своим видом остатков духа. Редко помогала ампутация. Если вовремя отрезать мертвеющую руку или ногу, организм может одолеть заразу. Но это было чаще хуже смерти. Без руки человек не боец, без ноги — тем более. А также, не работник. Вернувшись домой без конечности, солдат может разве что пытаться выжить на нищенскую пенсию по ранению, но, скорее всего, околеет в смердящей канаве, как тысячи других до него. Жизнь безжалостна к калекам, особенно к солдатам, которые ничего кроме меча да ружья в руках не держали, а теперь не могут и этого. Среди колониальных солдат в Риве была широко распространена мрачная шутка: если дело дошло до ампутации, то лучше всего ампутировать голову.

— Вот зараза…

Джаг с ужасом рассматривал свою рану.

Он попытался еще раз надавить на нее, уже приготовившись к боли, но не выдержал и нескольких мгновений. Помертвие в ней расходилось медленно, даже воспалившиеся края раны еще чувствовали боль от любого прикосновения. Значит, хворь еще не распространилась далеко.

Джаг видел только один выход: рубить руку, вместе с плечевым суставом.

Но решиться на это он не мог. В целом рука работала хорошо, лишь иногда болела. Пальцы и мышцы слушались, все с ней по ощущениям было почти что в порядке. И все равно умом Джаг понимал, что с такой раной долго не живут.

Джаг был в состоянии легкой паники, и не услышал приближающихся к каюте торопливых шагов. Когда не запертая дверь распахнулась, он был захвачен врасплох. В каюту вбежала Марна.

— Капитан, там за бортом…

Она вдруг замерла на полуслове. Джаг ясно видел, как ее взгляд метнулся к ране на его плече, потом к его лицу.

— Капитан, твоя рана…

Было видно, что ее вид страшной раны ужаснул. Джаг же был сильно недоволен тем, что член команды застал его за таким занятием. Свою рану он также хотел бы сохранить в тайне от команды. Но шила в мешке не утаишь. Он быстро натянул на себя рубаху и встал с койки.

— Что за бардак на моем корабле? Почему вломилась без стука в каюту капитана?

Марна хотела было что-то сказать по поводу увиденного, но не стала. Вместо этого она приняла обычный вид, как будто ничего не видела, и сказала:

— Капитан, моряки увидели за бортом чудовище!

— Что?! Какое еще чудовище?

Джаг подхватил ножны с мечом, и зашагал мимо Марны к выходу на палубу, на ходу застегивая ремешки. Та бросилась следом.

— Чудовище, капитан Джаг! Гигантское чудовище!

Джаг вышел на палубу. Толпа негров громко голосила, все столпились у бортов, то и дело показывая пальцами в разных направлениях. Некоторые висели на снастях — все они смотрели за борт, в воду. Джаг шагнул к ним.

— Что тут происходит?

Негры принялись наперебой объяснять ему ситуацию на своем языке, иногда вставляя авантийские слова. Джаг никак не мог уяснить, что они ему втирают, но тут и сам все увидел.

Негры вдруг принялись орать и показывать пальцами за борт, предлагая ему взглянуть. А взглянуть было на что.

Чудовище имело в длину метров тридцать, настоящий гигант. Его было прекрасно видно в кристально чистой легкой воде, это и перепугало всех моряков. Оно передвигалось очень резво, разгоняя свою массивную тушу мощным хвостовым плавником. Морда твари была длинной, вытянутой, а главным достоинством ее была огромная пасть, в длину, наверно, занимавшая почти четверть всего силуэта существа. Пасть была продолговатой и узкой, как у крокодила, и полной мелких острых зубов, которые шли в несколько рядов. Быстро щелкая ею, тварь стремительно атаковала косяки толстой рыбы, пожирая за раз сразу несколько жертв. Косяки бросались врассыпную, но, повинуясь стадному инстинкту, снова сходились вместе, а чудище, делая под водой петлю, разворачивало свою массивную тушу, и вновь неслось в атаку.