Arno - Тяжёлая вода [СИ]

— Дай-ка я попытаю!

Он размахнулся и метнул нож в мишень, не целясь никуда конкретно, а лишь надеясь, что нож попадет куда-то рядом с девушкой.

В этот момент он увидел, как меняется лицо девушки. Ее глаза расширились, она взвизгнула от страха и машинально попыталась вырваться. Напрасно. Нож улетел куда-то совсем мимо.

Джага схватили сзади и заломили руки за спину. Рослый чавал метатель надвигался на него, намереваясь жестоко отомстить за сотворенное.

Двое сзади держали крепко, и было трудно понять, как Джаг выпутался из этой ситуации, но следующее, что он помнил — трое чавал валяются на земле избитые, а метатель стоит перед ним, все еще готовый драться, но лицо его все заплыло от кровоподтеков.

— Стой! — сказал Джаг. — Хватит, я все понял. Моя вина.

Он демонстративно поднял руки перед собой в знак капитуляции.

— Я не хочу продолжать этот скандал, и надеюсь, что это загладит мою вину перед тобой, твоими дружками и этой очаровательной девушкой.

Он достал кошель, полный золота и потряс им, чтобы все услышали характерный для монет звук.

Побитые чавалы вставали с земли, откуда-то подтянулись еще несколько свежих. Поняв, что помощь больше не требуется и ситуация вполне может разрешиться не только мирно, но еще и с выгодой, они действовали очень профессионально: двое сразу отвели метателя с глаз долой, чтобы тот не пытался продолжить драку, главный — средних лет плечистый и длинноволосый, забрал у Джага кошель и заверил, что на этом происшествие будет замято.

В дальнейшем это стало их ошибкой.

Джаг не знал, сколько времени прошло, — следующий момент, который он помнил — он вливал в себя очередную бутылку крепкого грога, едва отдавая себя отчет в происходящем, и направлялся в небольшую палатку, перед которой стоял охранник-чавал. Значит, из табора он еще не выбрался.

Охранник какое-то время всматривался в физиономию Джага, на подсознательном уровне чувствуя, что этот тип может причинить проблемы. Но решив, что он слишком пьян, чтобы что-то натворить, а пара лишних монет делу не навредит, он молча мотнул головой, показывая заходить в шатер.

Внутри пахло чем-то похожим на церковные благовония, все было обставлено так, чтобы вызывать у входившего ощущение оккультности. С потолка свисали на нитках и четках какие-то ритуальные безделушки, горели свечи, в шкафу стояли книги с названиями, которые Джаг не мог прочитать из за того, что был сильно пьян, но, несомненно, нагоняющими на вошедшего мистическое настроение.

Поперек шатра стоял стол, на котором немолодая чавалка раскладывала карты с магическими рисунками. Джаг прошел к ней и сел в стул, который стоял боком, чтобы было удобнее протягивать руку.

— Погадать тебе, чавалве?

— Будь добра.

Он сунул ей деньги и протянул левую руку.

Она взяла ее узловатыми пальцами, на каждом из которых было не по одному перстню с камнем, и принялась изучать. С каждым мгновением ее брови все сильнее сдвигались в сторону переносицы. Она вдруг подняла на него напуганные глаза.

Джаг догадывался, что так и будет. Все-таки он служил в королевском флоте и более-менее повидал жизнь. А традиции обманывать простаков-ротозеев, верящих в то, что им говорят, не менялись от страны к стране. Так было и в отсталой Риве, где люди все еще ходили в набедренных повязках, так было и в Аване, в самой столице мировой империи.

— Меня ждет беда? — спросил Джаг, не скрывая елейности в голосе. — Что мне купить, чтобы ее отвести? Сколько стоит заговор от зла? Ну, давай, скажи!

Но чавалка не отвечала, а лишь таращилась на него осоловелыми глазами.

— Чави! — позвала она осипшим голосом.

Джаг повернулся. В палатке уже стоял охранник.

— Уходи, — сказал он твердо.

— Что там? — спросил Джаг, повернувшись к чавалке. Но та не ответила.

— Уходи, чавалве, — повторил охранник и сделал шаг.

Джаг быстро поднялся со стула. Из хлама, которым была заставлена палатка, под руку ему попалось что-то типа кочерги. Железный прут с плоской фигурной гравированной пластиной на конце.

Это клеймо для лошадей — вспомнил Джаг. Эта незначительная деталь не играла никакой роли. Тогда он об этом и думать не стал. Ему хватило того, что оно было довольно тяжелым и хорошо разбивало черепа.

Охранник повалился на пол с пробитым виском. Гадалка визжала, давясь воплем и задом отползала от Джага. А он надвигался на нее, глядя ей в глаза.

— Что там было?! Отвечай сука! Что ты там увидела?

Но гадалка не могла выговорить ни слова. Она только скулила и выла, и, похоже, уже простилась с жизнью.

— Antiteo! — вдруг завопила она так, что закладывала уши. — Antiteo! Antiteo!

Пульсация лютой злобы вдруг прокатилась по телу Джага, без труда захватывая разум. Заревев от ярости, он набросился на гадалку, схватил ее за волосы, поднял с пола, и швырнул как тряпичную куклу. Она упала на стол и повалила его. Джаг подскочил к ней, снова схватил за волосы и толкнул в шкаф.

Она лежала навзничь, в слабом свете от еще оставшихся свечей было видно, как по ее лицу сбегает темная струйка крови. Снаружи слышались приближающиеся крики.

Джаг подумал было достать меч, но почему-то не стал. Не стоят эти выродки смерти от доброй стали. Он поднял лошадиное клеймо и вышел навстречу приближающейся толпе. Чавалы были вооружены кто во что горазд. Кто с топором, кто с ножами, кто с саблей.

Джаг подпустил поближе первого — молодого щуплого чавала, — и размозжил ему голову. Пока тот еще не упал, он перехватил его оружие — ржавый бронзовый чекан, и ринулся в драку с оружием в каждой руке. Ему в лицо брызнула кровь. Потом еще раз, потом еще. Нападающие падали один за другим. Они бились не столько с человеком, сколько со страшным скоплением ярости и злобы, одолеть которые не под силу никому из людей хотя бы потому, что никто никогда не мог разозлиться так сильно. И сам Джаг чувствовал это — жуткую, неподвластную ему злобу, которая стала его постоянным спутником. Он пробивал врагам головы и ломал им кости и ребра. Его удары раз за разом находили цель, пока не осталось никого, кто мог бы подняться с земли и держать оружие. Но и этого ему было мало. Он подхватил с земли увесистый колун и вогнал в позвоночник одного из валявшихся. Тот издал отвратительный звук и перестал трепыхаться. Джаг добил еще одного, вогнав топорище ему в голову.

Его внимание привлекли всполошенные лошади, привязанные к стойлу. Почуяв кровь, они изо всех сил пятились, но привязь крепко держала их на месте. Джаг направился к ним. Сумасшедшее ржание перепуганных животных отзывалось в его голове звонкими раскатами. Кровь и огонь.

Он занес топор и вогнал его в хребет скотины. Лошадь рухнула наземь, дергая копытами. Другие три, обезумев от ужаса, рвались задом с места, но все так же не могли порвать привязь. Джаг раз за разом обрушивал топорище на хребты лошадей, перерубая позвоночник, и они падали наземь в конвульсиях.