Майлз Кэмерон - Разящий клинок

– Вы же не хотите, чтобы разграбили оба города. Вы были правы. Я устал и раздражен. И я ошибся. Мне следовало иметь голову на плечах и приструнить моих людей. А теперь вы предлагаете мне удержать это место? Да неужели? – Красный Рыцарь покачал головой. – Когда начнется сражение, я постараюсь устроить его как можно дальше отсюда.

– Похоже, что император рассчитывает на вашу – и Божью – победу. – Отец Арно не нашел кубка и выпил из кувшина.

– Император добр и хорош настолько, что он не в силах представить, как это дочь его продала, камергер предал, а магистр ударил в спину. – Красный Рыцарь повел бровью. – У вас какие-то особые права на вино или можно и мне немного, если заслуживаю?

Отец Арно протянул ему кувшин.

– Император – неважный стратег, – заметил он.

– Он не семи пядей во лбу, – признал Красный Рыцарь и выдержал паузу. – Не от мира сего, – добавил он. – Это мягко говоря.

– Вы точно знаете, что дочь его предала? – спросил отец Арно.

– Меня там не было, но готов держать пари. Я могу доказать, что она послала гонцов к Андронику. А Кронмир считает, что вся измена от нее и пошла.

– Ужасно, – откликнулся отец Арно.

– Разве? Арно, он же никудышный император. Ему наплевать на то, ради чего другие готовы положить жизнь, – в том числе на обуздание этрусков. Представьте, каково жить во дворце и смотреть, как твой отец обрекает империю на прозябание и гибель. Представьте, что в ваших силах это остановить. При том что вас с рождения учили почитать и превозносить тысячелетнюю историю, которую уничтожают на глазах.

Он улыбнулся.

Арно был осторожен и напирать не стал. Ему не хотелось разрушать неведомые чары, которые развязали его собеседнику язык.

– Вы говорите о вашем детстве?

– Вовсе нет, – рассмеялся тот. – Мой отец был лучшим солдатом, какого я знал, а моя мать прекраснее всех на свете. У нас был лучший замок – прочнейший, волшебный, и его прочили мне, если я покажу себя достойным. – Он уставился в кухонные дали. – Вот почему, когда я выяснил… – Он умолк. Затем медленно повернулся и посмотрел на священника. – А вы молодчина, черт побери! Давайте на этом и остановимся?

Отец Арно улыбнулся.

– Значит, я нынче буду дежурным офицером?

Красный Рыцарь кивнул.

– В четвертом часу вас сменит сэр Гэвин, так что вам выпадет два часа сна перед выступлением.

– Попомните мои слова! – сказал Уилфул Убийца.

И был на этот раз прав. Они выступили, едва занялся рассвет, покинув лучшие на свете постели: уютные, теплые, гостеприимные. Отряд был расквартирован в городе, и горожане обходились с воинами как с героями – жуткими героями. Бент и Длинная Лапища разделили ложе в доме торговца шерстью, и стряпуха подала им на завтрак хлеб, обжаренный в яйцах и приправленный кленовым сиропом. При виде этого Бент сильно удивился.

– Я и не помню, когда мне в последний раз по доброй воле готовили завтрак, – признался он и вытер липкие усы рукавом.

– Ну и какие мысли? – спросил Длинная Лапища.

– О чем? – задал Бент встречный вопрос тоном, который берут, когда уже знают ответ, но хотят выгадать время на размышления.

– Да ладно, – откликнулся Длинная Лапища, снимая свое седло с домашней стойки – отличной и очень удобной штуковины в холодное утро. Он возложил его на спину своего жеребца. Тот всхрапнул. – Ты и сам знаешь. Мы могли взять этот город штурмом. Перебить мужчин. Отыметь женщин. Правильно?

– Ну да, – согласился Бент.

– А мы едим завтрак, и она подала его на лучших оловянных тарелках – ты обратил внимание?

Бент снова согласился. Их взгляды встретились, когда он тоже заседлал своего коня.

– Изменить пару слов – и вот командир объявляет штурм. Стряпуха мертва или хуже, а эти тарелки лежат у меня в переметной суме. – Бент приладил уздечку. – Но никакого завтрака, так?

– О том и речь, – улыбнулся Длинная Лапища.

С восходом солнца стало очевидно, что фракейцы продвигались всю ночь. Они опоздали самую малость, чтобы застигнуть город врасплох, и конные патрули графа Зака доложили об их приближении, когда имперская армия построилась на городской площади.

Красный Рыцарь поднялся на башню у главных ворот – нелегкое дело при полной выкладке. Сэр Майкл и сэр Йоханнес последовали за ним, и совещание продлилось очень недолго.

А потом войско пришло в движение и выдвинулось через северные ворота в то самое время, когда страж южных ворот вступил в переговоры с фракейцами.

Первым вышел граф Зак с тремя сотнями вардариотов, Гельфредом и пятьюдесятью воинами в зеленом. Немного южнее города они разбились на небольшие отряды и, повинуясь сигналу графа, помчались через промерзшие поля с намерением взять город в клещи.

Следом вышли страдиоты – сперва городские, а потом схоларии, которые охраняли обоз: длинную вереницу мулов, ослов, нескольких захваченных в Амфиполисе лошадей и дюжины новеньких фургонов. Понадобилось довольно много времени, чтобы вся процессия миновала ворота.

Сразу же к югу от города, почти под стенами, из оливковой рощи вырвались вардариоты графа Зака. Они врезались в авангард фракейцев, как бритва, и промчались стремительно, оставив за собой кровавый след.

Истриканцы Деметрия дали им отпор, появившись южнее из дальней лесополосы. Они образовали стройный ряд, воздели мечи эфесами вровень с тетивой луков, имея, таким образом, возможность сыпать стрелами и держать наготове клинки. С боевыми кличами они устремились к людям графа Зака. Два отряда приготовились к лобовому столкновению. Стояла ранняя весна, и пыли не было. Цепи противников широко растянулись, выискивая слабые места и обходные пути, а затем сплелись, и каждый воин прошел между двумя лошадьми атакующих.

Обе стороны мгновенно сплотились. Всадников хана повышибало больше, но они возобновили натиск, и хваленые вардариоты, дрогнув, обратились в бегство. Люди хана погнали их, и больше сотни фракейских тяжелых конников, которых первоначально преследовали вардариоты в красном, теперь изменили курс и устремились за этими кусачими мухами.

Длинные луки защитников стен застали их врасплох. Фракейцы вообразили, что все неприятельские лучники уже убрались, отступили. Триста стрел, даже выпущенных издалека, опустошили седла и убили на месте много лошадей.

А потом нанес удар Гельфред, который выдвинул на запад из-под стен своих разведчиков. У него было всего пятьдесят человек, но они наделали много шума, и люди хана сломались, убоявшись худшей ловушки.

Вардариоты моментально развернулись – их коронный прием. Какой-то миг стрелы летели во все стороны, но истриканцы были разбиты. Они оставили на поле битвы две-три дюжины покойников.

Вардариоты заново сформировали отряд, подобрали раненых и отступили под сень оливковых деревьев. Люди Гельфреда не пострадали и растворились в лесу северо-западнее города.