Майлз Кэмерон - Разящий клинок

Красный Рыцарь предпринял вторую попытку оседлать коня. Левое бедро слушалось скверно. Доспех казался тяжелым, как ноша на плечах Атланта.

Деметрий рассмеялся.

– Наверное, мне стоит сразиться. Я слышал, ты очень крут, но вид у тебя усталый.

Он вдруг опустил забрало, изготовил копье и направил коня галопом. С пятидесяти ярдов. А боевой конь покрывает столько за десять секунд.

Красный Рыцарь подпрыгнул, Нелл подставила плечо под его левый набедренник и подтолкнула. Он снова чуть не свалился, но удержался и выпрямился.

Восемь ярдов.

Он вставил ноги в стремена.

Шесть.

Вонзил шпоры в конские бока и потянулся за мечом.

Пять.

Сжал рукоять, а боевой скакун сорвался с места.

Три.

Острие копья Деметрия плясало в отблесках огня, а сам он был подсвечен сзади и в золотых доспехах сиял, как исчадие ада или древнее божество.

Красный Рыцарь выхватил клинок…

Один…

Он ударил по копью, и острие скользнуло мимо его не прикрытого бока. Тогда он в полную силу правого плеча развернул клинок и врезал красным навершием в забрало Деметрия. Им же зацепившись за шею, он выдернул противника из седла и низверг на землю.

Красный Рыцарь остановил коня в нескольких шагах от людей Деметрия. Их лица было трудно разглядеть в неверном свете, и он сначала попятился, потом развернулся. Но ни один из них не тронулся с места.

Он подъехал к стоявшему на карачках Деметрию. Спешившись, Красный Рыцарь подошел к юноше, который дергал бармицу и заполошно пытался наполнить воздухом покалеченную гортань.

Юный граф сорвал шлем и сделал глубокий вдох. Затем увидел Красного Рыцаря.

– Сдаюсь, – проскулил он, протянув свой клинок.

Красный Рыцарь удерживал меч острием вниз в расслабленной стойке «железные ворота».

– Нет, – сказал он и нанес удар.

Голова Деметрия грянулась оземь одновременно с телом, но уже порознь с ним.

А далеко на севере под развевающимися сердцами и лилиями Галле стояли Черный Рыцарь, два его оруженосца и мастер де Марш. После тщательной подготовки они остановились на острове посреди Великой реки. На траве еще лежал снег, и позднее зимнее солнце урывками освещало его.

– Он не придет, – сказал де Марш, сожалея, что сделался при Черном Рыцаре скептиком. Не о такой роли он мечтал.

– Ради этого знания стоило сюда дойти.

Сэр Хартмут Ли Оргулюз поднял руку, закованную в латную перчатку:

– А! Господа, но вот же он!

На северном берегу показался отряд. Он доставил четыре изящные лодки, которые в считаные секунды были спущены на воду.

Переправа заняла почти час. Великая река почувствовала первую оттепель и переполнилась водой.

Де Марш наблюдал за сэром Хартмутом. Тот переступил на скользком, ему было все нипочем. И он не уставал. А де Марш постоянно тяготился своим облачением – чем больше он думал о своих лодыжках, тем сильнее они болели.

Сэр Хартмут просто стоял.

Наконец три лодки причалили; высадилась команда неряшливых воинов в ржавых кольчугах и молодой красавец в доспехах с чужого, как показалось, плеча. Он поклонился на придворный манер.

Сэр Хартмут поднял забрало:

– Доброго вам дня, сэр.

Юноша выпрямился.

– Вы Черный Рыцарь, насколько я понимаю. Мой господин послал меня спросить, не угодно ли вам взять Тикондагу.

– Я ее возьму, – ответил сэр Хартмут.

Внезапно возник Знаток Языков – закутанный в черное, с торчащим из торса суком и пахнущий гнилью. Его черты, когда-то красивые, закоченели. А тело было мертво.

Но под телом не был мертв Шип.

– Этот молодой человек – законный наследник графства Северной стены, – изрек Шип.

Он хотел сделать голос приятным, но потерял хватку, а легкие его марионетки были безжизненны. Когда он заговорил, вылетели мухи. Марионетка исторгла смрад и каркнула.

Де Марша замутило. Но слова Шипа он перевел.

– Ты некромант, – сказал сэр Хартмут.

Тело Шипа не шелохнулось.

– Чего ты хочешь? – осведомился сэр Хартмут.

Это смахивало на общение с самим сатаной и легионом его падших ангелов, но сэра Хартмута не прозвали бы рыцарем дурной славы, не якшайся он с разными дьяволами. Он даже действовал заодно с другими некромантами. Запах был ему знаком.

Он знал и еще кое-что, отчего на губах его заиграла улыбка.

Шип был не дурак. Увидев людскую реакцию на куклу, он отшвырнул ее, ибо проявил беспечность и допустил гибель тела. Бросив его, он захватил себе новое – одного из воинов-нерях.

Новый хозяин был высок и худощав. Ничуть не красавец – чисто хорек, зато все работало.

– Ну вот, так-то лучше, – заметил Шип. – Мне нужен союзник на севере. Я хочу очистить земли Диких от человеческой скверны полностью. Прямо сейчас я помогу захватить Тикондагу в обмен на свободный проход на юг мимо укреплений и глубокие южные погреба для снабжения моей армии.

– Твоей армии? – переспросил сэр Хартмут.

– Я призову Диких, и она придет. Орда боглинов, какой не видел свет. И целый океан силков. Виверны, Стражи, ирки, тролли и создания, которые людям и не снились. – Шип раскинул руки. – Я низведу на землю небесный огонь.

Сэр Хартмут подкрутил усы.

– И как ты будешь перевозить свое войско?

Шип пожал плечами, наслаждаясь самим этим действием.

– О мелочах позаботится мой капитан. – Он показал на юношу.

– Чем ты готов поклясться? – спросил сэр Хартмут.

Шип покопался в памяти. Он соображал, пока его марионетка не выдала кривую улыбку.

– Моим именем.

– На таких условиях я готов заключить союз. – Сэр Хартмут повернулся к де Маршу, который изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение.

– Последнее, – сказал Шип.

Сэр Хартмут напомнил ему обо всем ненавистном в людях, особенно о борьбе с ними.

Тот поднял бровь. Несмотря на бацинет, это был выразительный жест.

– Мне достанется Гауз. А Мурьены будут убиты – все до единого. – В голосе Шипа обозначилась сталь.

Хартмут отвесил поклон.

– Рад сообщить, что я даже не знаю, кто это – Гауз. Что же касается Мурьенов… – Он щелкнул пальцами.

На расстоянии орлиного полета – более чем в двухстах милях восточнее – ворожила Мэг. Как и Морган Мортирмир, и Красный Рыцарь, и все мужчины и женщины, способные обуздать потенциальную силу и передать ее тем, кто в состоянии исцелиться. В овине воняло дерьмом и кровью. Людей уносили в места почище, как только вправляли им кости и зашивали животы – или как только глаза их навсегда закрывались от боли.

Далеко не вся эта работа была герметического свойства. Даже при содействии Амиции с далекой Южной переправы, даже при всем усердии в обучении и практике кровь зачастую приходилось отчищать вручную. Йозеф бен Мар Чийя, яхадут, трудился, пока не падал, сраженный сном; потом вставал и снова брался за дело, неизменно дополняя герметическое искусство мастерством лекаря.