Майлз Кэмерон - Разящий клинок

Досконально разработав грядущее вторжение, граф принялся тренировать своих людей на просторных полях к югу от замка. И наконец-то у Гауз появилось свободное время, чтобы хорошенько обдумать возможные варианты и спланировать собственную битву.

Большую часть дня графиня провела за чтением, копаясь в книгах, к которым не прикасалась вот уже несколько десятилетий. Затем с помощью старого заклинания, которое она ласково называла «духом», Гауз обследовала юг. Тогда-то все и пошло наперекосяк.

Графиня всегда колдовала с особой осторожностью, поэтому «дух» полетел на юг, спрятанный в кокон иллюзий и других герметических заклинаний, которые бы сразу уловили малейшую попытку молодой королевы обнаружить ее. И одно из них сработало, когда «дух» скользил внутри эфира к Дезидерате. Гауз подозревала, что магическое пространство устроено иначе, нежели реальность, поэтому скорее чувствовала, чем знала наверняка, что физическое расстояние между Тикондагой и Харндоном не имеет ничего общего с расстоянием между ними в эфире.

И все же ей пришлось проявить себя, едва она сотворила свое бесценное заклинание – плод нескольких недель работы, множества дней изысканий и ночей любовных соитий, дающих силу.

Кончиками пальцев Гауз провела по нитям заклинания, как бард ласкает струны своего прекрасного инструмента.

Она сразу же обнаружила его. И нахмурилась.

– Ричард, – обратилась графиня к чародею, – ты полон сил и даже не скрываешься.

Естественно, Планжере не ответил. Возможно, назови она его Шипом, он бы откликнулся, но тогда бы между ними началась битва.

Она увеличила дальность зрения и последовала за «духом» так далеко, как смогла. В эфире кишела злость. И ее было настолько много, что не спасали даже магические защитные стены, поэтому Гауз отступила.

Графиня накинула на плечи мантию, поскольку всегда колдовала обнаженной, – и поэтому считала зиму не самым подходящим для ворожбы временем года, – и рухнула в свое любимое кресло. Из окна, расположенного на шесть этажей выше замковых стен, она могла разглядывать противоположный берег Великой реки и любоваться чудесным лесом, раскинувшимся в северном направлении до самых льдов. Однажды ей довелось там побывать, и она познала всю силу страны вечного холода.

Леди Мурьен пригубила вино.

– С чего это Дикие вдруг так оживились? – вслух спросила она, окинув взглядом своих котов.

Как все обычные кошки, они вылизывали лапы.

– И почему Ричард Планжере шпионит за королевой? – добавила графиня, про себя назвав чародея его новым именем.

Шип.

Тайлер нашел своих людей. Отыскал при вспышках молний на берегу реки. Вернее, то, что от них осталось. Их разорвали на части и сожрали: на земле валялись обглоданные кости и окровавленные куски плоти.

Билла Редмида едва не стошнило, а молнии все сверкали и сверкали – чаще и чаще, дождь усиливался, раскаты грома и рев поднявшейся реки заглушали все остальные звуки. Вид трупов, обглоданных до хрящей, никого бы не оставил равнодушным.

Билл прижался спиной к стволу дерева и крепче сжал копье.

Нэт вертелся на месте, отчего в мелькании молний походил на безумца.

– Они окружают нас! – закричал он и принялся рубить невидимых врагов.

Редмид бросился на помощь, но даже в ослепительном свете молний так и не смог разглядеть ни единого врага. А Нэт все размахивал мечом, Биллу пришлось несколько раз пригибаться и подпрыгивать. Наконец, не выдержав, он заорал:

– Нэт! Нэт! Здесь никого нет!

Тайлер развернулся в его сторону. Вдруг раздалось несколько оглушительных раскатов грома, Биллу они показались ударами.

Проплыв над головами, грозовая туча устремилась дальше, а вокруг стало темнее прежнего. Редмид почувствовал, как во мраке Нэт шагнул мимо него, и вытянул руку.

– Боже милостивый, нам конец!

Командир повстанцев отбросил копье и обнял Тайлера:

– Хватит! Они ушли. Давай выбираться отсюда.

Нэт ненадолго замер.

Затем разрыдался.

Когда Редмиду удалось вывести их обратно к лагерю, забрезжил серый дождливый рассвет. Билл вздрагивал от любого шума – боялся, что на лагерь напали и все повстанцы давно мертвы. Страх захлестнул его. Дождь продолжал лить как из ведра. А первые проблески рассвета застали его бредущим, спотыкаясь, будто неопытный беглый слуга, по промокшему лесу, всего в нескольких сотнях шагов от собственного костра.

Скрыть состояние Тайлера было невозможно. Он все время стонал, и Редмид проклинал себя за то, что слишком сильно опирался на больного человека.

Каким-то образом, с помощью ругани, лести и других доступных способов убеждения, ему удалось уговорить повстанцев собрать пожитки, покинуть тепло костра и вновь отправиться в путь.

К полудню ни на ком сухой нитки не осталось. Непрерывно шел дождь, и все вокруг намокло: деревья, трава, папоротники. Никакая шерсть, даже самая лучшая пряжа, не могла защитить от такого количества воды. При ходьбе сапоги Редмида хлюпали, а когда отряду пришлось пересекать вздувшийся из-за ливней ручей, мужчины и женщины попросту перешли его вброд, подняв луки над головами. Никто даже не подумал перепрыгивать с камня на камень.

К середине следующего утра им снова пришлось нести Тайлера. Некоторые повстанцы недовольно заворчали. Однако Бесс быстро положила этому конец: она и еще одна женщина добровольно вызвались нести разведчика и ни разу не пожаловались.

После обеда мальчишка из Харндона уселся посередине тропы и отказался идти дальше.

– Я хочу домой! – заявил он.

Редмид опешил и, покачав головой, сказал:

– Дикие сожрут тебя с потрохами.

– Мне наплевать! – взвыл юнец. – Я больше не могу идти! У меня ноги стерты в кровь. В животе уже который день пусто. И у меня сопли. Пусть сжирают!

Тогда Билл ударил его, и парень в недоумении уставился на него.

– Вставай и иди, иначе я сам тебя убью.

Юнец с трудом поднялся и поковылял прочь. Он рыдал.

Редмид чувствовал себя негодяем.

К нему подошла Бесс:

– Это не дело, Билл Редмид. Ты ведешь себя как господин, а не как товарищ.

– Пошла ты, – огрызнулся разведчик, затем примирительно поднял руку. – Это все от слабости. Прошлой ночью я был с Нэтом. На нас напали боглины.

– Но мы ведь союзники!

Редмид лишь пожал плечами.

И они продолжили двигаться на запад.

Час спустя речной поток в третий раз за день преградил им путь. Авангард зашлепал вброд, а основной отряд следом. На противоположном берегу они наткнулись на еще одно брошенное поселение ирков – на этот раз с нетронутыми крышами. Люди тут же разбрелись по хижинам, впервые за день оказавшись в сухости. Не прошло и часа, как повсюду в очагах запылали огни.