Майлз Кэмерон - Разящий клинок

Император остановился и поднял взгляд на своего пращура, жившего тысячу лет назад. Святой погрузил гладиус [4] Гладиус – древнеримский короткий меч. в грудь Амокхана по самую рукоять, а сам великий демон возвышался над ним с занесенным кремневым топором. Пламя факелов в руках дворцовых слуг, замыкавших процессию, трепетало от легкого ветерка, постоянно разгуливавшего по каменным залам дворца, и оживляло картину.

– Он уничтожил всю семью старого императора, – сказал монарх. – Святой Аэтий. Он убил Валенса, его жену, всех их детей и внуков. Считал, что это поможет предотвратить гражданскую войну, а вместо того он обезглавил империю. – Правитель осмотрелся. – Аэтий остановил вторжение Диких при Галунах, но при этом разрушил свою страну. Таков урок.

Главный камергер понимающе кивнул. Дворцовый управляющий терпеливо ждал.

Ирина взглянула на отца слегка испуганно, и это не осталось незамеченным Аэскепилесом.

Едва император двинулся дальше, управляющий сказал:

– Ваше величество, нам представляется, что решением будет прибегнуть к некоторой экономии.

Магистру вдруг захотелось его придушить. Но он только пристально посмотрел на управляющего, который выглядел удивленным… и обиженным.

«Почему именно сейчас? Сегодня? Почему не десять лет назад, когда у нас было достаточно подвластных территорий и налогов, чтобы восстановить империю? – Взгляд магистра скользнул по исторической мозаике над головой. – Воистину жребий брошен».

Император уныло кивнул управляющему:

– Согласен.

Двое секретарей тут же что-то застрочили на восковых табличках.

Монарх поднял руку, показывая, что достаточно занимался делами сегодня. Возможно, так оно и было. Широким шагом он вышел из главных дверей переднего зала наружу, где его ожидали двое слуг-истриканцев с дюжиной лошадей.

Животные были привязаны веревками к колоннам огромного портика и выглядели крайне нелепо, а их беспокойство лишь подчеркивало пустоту обширного внутреннего двора и уходящей вдаль крытой колоннады.

– Возможно, стоит позволить этрускам добывать мрамор в наших каменоломнях, – задумчиво произнес император, приподняв идеальные брови. – Остального у них и своего хватает.

Один секретарь начал записывать. Второй легонько его толкнул.

Слуга придержал императору стремя, и тот вскочил в седло с элегантностью опытного всадника. Почувствовав на спине человека, белый мерин успокоился. Монарх заставил лошадь отступить на пару шагов назад, а дворцовый слуга подал ему мантию для верховой езды. Утренний воздух дышал прохладой.

Главный камергер протянул императору меч:

– Еще есть время подготовить для вас надлежащее сопровождение, ваше величество.

Император повел плечами:

– Герцог просил приехать без сопровождения. Неужели я не должен доверять своим офицерам?

В тот миг Аэскепилес ненавидел его – ненавидел его слабость, бесполезный оптимизм, бесконечную доверчивость и доброжелательность.

Монарх повернулся к магистру:

– Что-то ты сегодня не в духе, ученый.

– Ваша забота радует меня, ваше величество, – ответил магистр. – Просто небольшое расстройство пищеварения.

Император понимающе кивнул.

– Можешь не ехать, если так для тебя будет лучше, друг мой.

Слова «друг мой» обрушились на Аэскепилеса, словно молот на наковальню. Его лицо застыло.

– Я справлюсь, – сипло выдавил он.

Иоанн посмотрел на дочь.

– Кажется, тебя тоже что-то беспокоит, дитя мое.

Принцесса Ирина склонила голову в знак повиновения.

– Мне действительно не по себе, – признала она. – Отец, я встревожена донесением…

Молодая женщина замолчала, а император благосклонно улыбнулся.

– Милое дитя, ты принцесса из древнего рода и правопреемница.

Ирина потупила взор.

Управляющий и камергер низко поклонились. Большинство слуг пали ниц. Общее впечатление, правда, немного подпортил мажордом, который, развернув льняное полотно, бросил его на землю, а затем рухнул на него сам.

Дочь императора присела в глубоком реверансе, так что ее пышные юбки каскадом упали вокруг нее, подобно раскрывшемуся шелковому цветку.

– Дорогая, я думал, ты поедешь со мной, – заметил Иоанн.

Магистр тоже так думал.

– Мне очень жаль, ваше величество, – сказала принцесса, не поднимаясь.

«Чтобы выдержать подобное напряжение, нужны отличные ноги. Почему она не едет с ним? Неужели что-то подозревает?» – размышлял Аэскепилес.

Император благожелательно улыбнулся им всем.

– Увидимся за ужином, – произнес он и пришпорил коня.

В пяти милях от городских стен на статном скакуне восседал Андроник, герцог Фракейский и кузен императора. Как и его брат, он отличался привлекательной внешностью. Ему было далеко за сорок, но свои года он нес с большим достоинством. Хоть в его бороде и на груди виднелись серебряные нити, сомневаться в том, что герцог и император происходят из одного рода, не приходилось. Вся его одежда была выдержана в синих тонах – любимом цвете герцога. Он носил рыцарский альбанский пояс, но не для показухи, а как знак Мегас Дукас, командующего армиями императора.

Герцог ожидал императора на поле Ареса, огромной покрытой травой арене, где можно было провести смотр шестидесятитысячного войска. Собственно, там он много раз и проводился. Андронику нравилось бывать на этом поле, чувствовать траву, по которой, возможно, ступал Аэтий и наверняка – Ливия. Где Базиль Второй, Молот ирков, собирал великие армии и устраивал им смотры.

Сегодня, несмотря на капризную погоду поздней весны, солнечные лучи играли на воинских доспехах и цветных знаменах. Герцог собрал на поле целую армию – почти три тысячи человек. Но на столь огромном пространстве они казались крохотными и не производили должного впечатления, скорее, наоборот.

Андроник по привычке лично проводил смотр. Ему всегда нужно было убедиться, что его войска выглядят наилучшим образом, до того как их увидит император. Он скакал вдоль переднего ряда латиникона [5] Латиникон – тяжелая пехота, роль которой выполняли латиняне. , в основном состоящего из альбанских наемников вперемежку с небольшим количеством галлейцев и этрусков.

Герцог развернул коня и подъехал вплотную к шеренге.

– Как зовут этого человека? – спросил он на архаике.

Сэр Бесканон, немолодой и излишне упрямый окситанец с юга Альбы, служивший командиром латиникона, улыбнулся.

– А, вы об этом, милорд герцог. Я разберусь.

На мужчине, о котором шла речь, был лишь кольчужный хауберк – ни шлема, ни доспехов, ни щита. У него даже не было седла: он просто сидел на лошади.

Герцог наклонился вперед и сильно ударил животное кулаком. Лошадь отступила назад.