Андрей Васильев - Темное время [СИ litres]

И вариант номер три. Красавица Виктория, непостижимая и холодная, словно Снежная королева. Собственно, я сразу так и предполагал, еще тогда, когда мы с Вагнером сделку заключали. Интуиция, однако.

Основной момент один – оно мне надо или нет? Про сострадание говорить не имеет смысла, этот большой гнойник мне не брат и не сват. К тому же я понятия не имею, кто и за что его такой красотой наградил. А что если за дело? Может, он беззащитных дольщиков обманул, собрал с них денежки и дом не достроил? Или чего похуже учудил? Простые люди сюда не попадают, и есть у меня серьезное подозрение, что кое-кто из местных постояльцев на руку сильно нечист.

Опять же. Что, если я ему помогу, а потом кто-то мне за это предъявит? Ведьма какая, или колдун? Запросто такое случиться может. Скажем, кто-то их подрядил убрать этого Руслана с дороги, они честно хотели исполнить контракт, а тут я со своими кустарными методами и излишним состраданием, пусть даже и замешанным на материальной выгоде. Мне новые враги не нужны, старых хватает. А если еще учесть друзей, которые иной раз проблемы подкидывают похуже иных супостатов, так и вовсе на руках завалящей «пары» может не оказаться.

– Как он, Петр Францевич? – К нам подошла восточная женщина, красоту которой не портила даже изможденность, заметная сразу. За ее спиной стоял черноволосый и крепко сбитый подросток, почти юноша, неотрывно глядящий на дверь, ведущую в палату, из которой мы только что вышли. – Нет улучшений?

– Увы, Лиана Мансуровна, увы – всплеснул руками Вагнер. – Мы делаем всё что можем. Впрочем, я пригласил для дополнительной консультации одного очень серьезного специалиста, вся надежда теперь только на него. Собственно, вот – Александр… Мнэ-э-э…

– Просто Александр, – оборвал я его мычание. – Добрый день.

Вот не люблю я этого всего. Не люблю. Не знаю, случайно тут оказалась эта измученная неизвестностью и страхом женщина, или хитрый немец все подстроил, но не стоило этого делать. Так меня проще разозлить, чем сподвигнуть на доброе дело.

– Это Лиана Мансуровна Арвен, – представил женщину, которая не мигая таращилась на меня своими черными глазами, Вагнер. – А это его сын, Темир.

Арвен. Это не тот ли, что владелец банковской группы «Бета»? Финансовый мир сам по себе невелик, и с каждым годом стараниями Центрального Банка России становится все более узким, потому серьезных игроков на нем все знают. А «Бета» серьезный игрок, они за последние несколько лет пяток крупных, но просевших банков санировали. И зарплаты там, по слухам, неплохие, про подобные вещи в нашей среде тоже все всё знают. Помню, года полтора назад я с Кузьминой полаялся, так даже хотел им свое резюме отправить.

Вот ведь.

– Помогите Руслану, – тихо попросила женщина. – Умоляю вас! Я чувствую, что вы в силах это сделать. Не знаю отчего, но точно это знаю!

Ну что за сериальные страсти, а?

– Вам бы поспать, – посоветовал я ей. – Вон тени какие под глазами. Все уже идет так, как идет, и то, что вы себя мучаете, никому пользы не принесет.

– Вот, – почему-то обрадовался Вагнер. – Врача два, а мнение одно. Заметьте – это мои вчерашние слова.

– Я пойду к мужу. – Лиана Мансуровна накинула на плечи халат и отправилась в палату.

– Моя семья богата, – сообщил мне подросток ломким голосом, как только за его матерью закрылась дверь. – Если отец выздоровеет, то вы получите много денег, даю слово. Очень много. Если надо, я расписку напишу. Но Петр Францевич может подтвердить вам, что мужчины из рода Арвенов всегда держат свое слово. Это на самом деле так.

– Хорошо, – без тени улыбки в голосе отозвался я. – Ваше предложение мне предельно ясно, Темир Русланович. Не надо расписки.

Не подав руки ни мне, ни Вагнеру, парень отправился вслед за матерью, в удушливо-гнойный полумрак палаты.

– Хотелось бы ясности, – твердо произнес Петр Францевич. – Не обессудьте, Александр, но как врач я имею на это право.

– Бесспорно. – Мне совершенно не хотелось с ним спорить, хотя и можно было бы. – Но прежде я бы еще кофейку жахнул. Опять меня в сон клонит.

– Разумеется, – наконец-то в голосе бизнесмена от медицины я услышал раздражение. Не знаю почему, но мне хотелось его вывести из себя.

Беседу мы продолжили уже на улице, устроившись на уютной кованой скамеечке в тени высоченной липы.

– Итак. – Я отпил кофе. – Вы желаете ясности. Какой именно?

– То есть? – На лбу Вагнера запульсировала жилка.

– Так она разная, – пояснил я. – Есть ясность по поводу хвори этого господина, есть ясность на предмет того, что мы делаем дальше. И так далее.

– Хотелось бы полную, – глубоко вздохнув, произнес Петр Францевич. – Если можно.

– Отчего же нет? – добродушно согласился я. – Что до хвори, то еще у палаты я достаточно четко выразился, на мой взгляд. Вы были правы, это не медицинское заболевание, потому ваши врачи ничего сделать и не смогли.

– Ужас, – вытер лоб Вагнер. – Боюсь, вам не понять, Александр, насколько страшно мне это слышать.

– Вы на самом деле настолько дружны? – искренне удивился я. – Если это так, то примите мои извинения за неуместную иронию во время нашего предыдущего разговора.

– Да нет, – отмахнулся Петр Францевич. – Хотя – да, дружны, но речь не о том. Мне как медику страшно. Я всегда был уверен в том, что для медицины нет понятия «невозможно». Любая болезнь – это лишь предмет научного исследования. Даже если ее невозможно вылечить, то, как минимум, можно диагностировать, систематизировать и классифицировать. А сейчас я столкнулся с тем, что лежит по другую сторону научных познаний, понимаете? С чем-то, против чего бессильны лучшие из лучших. Это рушит все, во что я верил. Александр, поверьте, то, чем я занимаюсь сегодня, почти перечеркивает мою предыдущую жизнь, в которой я был врачом, человеком науки. Яна – нет, она деловая женщина, она мозг и сердце нашего дела, собственно, на ней держится бизнес. Не на мне. Я – клиницист, был им и остаюсь.

И я ему верю. Не знаю отчего, но верю. Хотя, разумеется, и не во всем.

– Это жизнь, – попробовал утешить его я. – Она любит подбрасывать сюрпризы, особенно тем, кто их уже не ждет. Ладно, продолжим. Ясность номер два. Я не смогу помочь вашему другу. Не мой уровень, да и профиль не мой. Это как если венерологу предложат лоботомию провести. В теории он что-то знает, но на практике больному ничего хорошего не светит.

– И? – поторопил меня Вагнер.

– И все, – закинул я руку на спинку скамейки. – Почти. У меня есть человек, который мог бы взяться за подобное дело. Специалист высокого уровня. Но…

– Деньги – это не проблема, – напомнил мне владелец клиники.

– Само собой, – кивнул я. – Тут другое. Она сама решает, кому помогать, а кому нет, вот в чем дело. Может случиться так, что будет сказано «нет», и здесь ничего не поделаешь.