Людмила Минич - Кровь ниори

«Свежие» людишки так и застали его. Видно было, что о Главном тигане они наслышаны немало: так и не решились приблизиться, жались у дверей. Пестрый народец, не очень-то похожий на стражников. Ничего, в форме будут попредставительней. Зато людишки ушлые, ничего не страшащиеся, кроме самого Истармы. Да еще… распирает их от большой чести, которую Бравия им хорошо, должно быть, разъяснил. Такие и нужны. Он не отказал себе в удовольствии вглядеться в обличье каждого, обращая их в прах у ног своих. Потом наказал приблизиться. Они сделали несколько робких шагов.

– Пойдете к начальнику моей личной охраны. Один из караульных отведет. Скажете, чтобы снарядил вас, но к службе не определял. Мое повеление. У вас другое дело. Кто-нибудь из вас знает в лицо тэба Симая, моего порученца?

Они переглянулись. Один нерешительно кивнул.

– Не слышу! – возвысил голос Истарма.

– Да, мне случалось видать его, о великий тиган!

Главный тиган остался доволен ответом.

– Из тебя выйдет толк, раз уже успел все разглядеть, – милостиво заметил он. – Он обитает в верхнем подвальном этаже, в западном крыле, у башни. Будете следить за ним. Но! – Он снова возвысил голос. – Он хитер и искусен. Это лучший среди моих людей. Если будете плохо стараться, мелькать то и дело рядом, он раскусит вас мгновенно. Если же он заметит хоть кого-нибудь из вас… – Он угрожающе вгляделся в этих людишек, и они тут же сжались, будто меньше стали. – Если сообразит, если только догадается… я сочту вас непригодными к службе. А мне не нужны нерадивые слуги, которые к тому же слишком много знают.

Те четверо еще уменьшились. Лицо одного из них побелело совершенно, другой, напротив, был красен, на щеках цвели багровые пятна.

– Каждый день один из вас… – Он оглядел их еще раз. – Вот ты, – указал он на того, который сказал, что знает в лицо помощника тигана, и один из троих оставшихся не смог удержаться от вздоха облегчения. – Ты будешь каждый вечер приходить сюда и докладывать. Если в город пойдет – идти за ним. Каждое движенье, каждого человечка, с которым у него дела! – Он постучал пальцем по столу. – Каждого! Ясно? Не слышу!

– Ясно! – почти хором ответили все четверо.

– И ни слова! – без особой необходимости добавил тиган, одарив их новым мимолетным взглядом. – А теперь прочь!

Они нырнули в узкую дверь почти одновременно.

Оставшись один, Главный тиган еще немного прошелся взад-вперед. Утраченное спокойствие восстанавливалось. Не то чтобы он раньше не следил за своим помощником. Время от времени Главный тиган послеживал за всеми слугами, хотя бы мало-мальски облеченными доверием. За Симаем особенно. Ничего. Но спокойствие превыше всего, а сегодня оно почему-то то и дело покидало его. Истарма никогда не признавался себе, но, несмотря на мощь, внутри у него, могучего тигана, жил свой страх, своя тревога, и она поднималась иногда, творя с ним странные веши. Она приходила ниоткуда и уходила никуда, как непонятная хворь. Из-за нее сегодня вырвались на свет неосторожные слова. Из-за нее он потерял голову, стоя рядом с помощником. Раньше такое бывало не часто. Наверное, плохие вести сегодня немного затмили его совершенный разум.

Истарма довольно покачал головой. Так будет вернее. Никому нельзя верить. Даже себе.

В то самое время, как спокойствие понемногу нисходило на Истарму, тэб Симай наконец вернулся в свою каморку в западном крыле, у башни. Почти все свои ночи в Эгросе ему доводилось коротать здесь, из цикла в цикл, из года в год. Редко – в городе, подальше от твари. Он вырывался туда, чтобы глотнуть затхлого воздуха городских улиц, не сравнимого тем не менее с душными миазмами дворца. Но никогда он не чувствовал удушье так, как сегодня.

Его язык никогда бы не повернулся назвать эту каморку «домом», несмотря на продолжительное время, проведенное здесь. Стоило перешагнуть слишком высокий каменный порог – и мысль о возвращении домой завладевала всеми чувствами, и маг сосредоточенно отбивался от нее, как от врага. Когда он расставался со стражем три весны назад, возвращение в Идэлиниори было его второй мечтой. Теперь она стала первой и почти единственной и тревожила его каждый день всё сильнее. «Увидеть хоть на день, а там можно и…» С тоскливой обреченностью он растоптал это чувство.

Маг принялся расхаживать, как Истарма наверху в своих покоях, думая о тигане и не ведая, что сегодня их мысли пересеклись. Дребезжание и звон сопровождали его повсюду, отражаясь от голого каменного пола и стен, и, наконец, отстегнув шпоры, он зло отбросил их в угол. Ждать бесполезно.

Что даст поход в Айсин? Он немного подумал, прикидывая, как быть. Нет, при любом исходе поход для него закончится плохо. Да, сотворить «следы» колдунов в Айсинском лесу можно, проще простого, и многие их увидят и подтвердят перед Истармой. Но отсрочит ли это поход в Эйянт? Нет, уж скорее подстегнет безумного тигана. «Следы» – это хоть что-то, капля малая, но вещественная. Не свитки и не рукописи, не наговоры и сплетни, не пустые домыслы. Это все равно что принести свидетельство, подтвердить огненный бред больного, и тогда он убедится, что все его виденья существуют, и воображение начнет рождать новые образы. А если он вернется с правдой, то есть ни с чем, то… Лучше не возвращаться. Второго промаха тиган ему не простит.

Он подошел к очагу, посмотрел, улыбнулся, и на поленьях заплясал крошечный огонек. Маг не дал ему погибнуть. Скоро пламя ласково стлалось в очаге, приветствуя Бритта. В последние дни он сосредоточенно копил силу, не расходуя ее понапрасну, лишь его магическая личина была той дырой куда утекала ее часть. Но огонь любил магию, приходил сразу на его зов, лишь только заслышав его, поэтому не позвать, просто взять свечу и запалить очаг, он не мог. Огонь запылал, и маг погладил его, точно так же, как недавно в Балоке. Сейчас во дворце никого не удивишь горящим очагом. Теплые дни не скоро придут в холодные каменные стены, как бы солнце ни припекало. А летом… Летом он старался пореже смущать покой истопников.

Лишь Истарма позволял себе беспрестанно жечь огонь в своих покоях. Поговаривали, что тиган поражен невиданной хворью и лишь огонь помогает ему жить. Еще говорили, что огонь – подспорье в его непростых колдовских делах против людей нехороших и злых, для поддержания порядка и спокойствия во всем Кромае. Маг же знал, как никто другой: Главный тиган все время мерз. И чем дальше, тем более усиливался холод в теле, превращаясь в постоянный озноб. Летом он нежился в блаженном тепле у очага, зимою же молча страдал, ничем не выказывая перед другими своей немощи. По его приказу из земель йущунэ привозили редкостные плаши и покрывала из тамошней шерсти, но даже они не могли защитить его от сильного озноба, скручивающего кости. Тело еще сопротивлялось неизвестному существу, растворявшему суть Истармы, оставлявшему лишь оболочку.