Юлия Трунина - Эмиссар для Бездны Ч.1 [СИ]

— Вряд ли она им окажется по зубам, — устрашающая, почти безумная усмешка… Как он может смеяться сейчас? — На них ливреи слуг.

— Они раньше служили у нас, но потом сильно разозлились на папу. Не стойте, их очень много, — из проломов в стене показались еще фигуры.

— Поехали отсюда.

— Они нас не выпустят!

— Им же хуже.

— А мама, папа…

— Они мертвы.

— Им холодно…

Меня хватают за подбородок и задирают голову вверх, не по-осеннему яркое солнце слепит глаза, вижу лишь размытые очертания.

— Трупам все равно! Мертвецы не ждут от нас любви или почитания, им уже ничего не надо.

— Не хочу, чтоб их раздевали или брали их вещи. Я видела, как некоторые так поступали с другими умершими.

Глубокий вздох:

— Где ты их хочешь похоронить?

— Здесь, в мамином садике, но позже, сейчас нужно спрятаться.

— Не нужно. Стой спокойно.

Фигуры медленно приближались, ужас сковывает все тело, если сейчас придется бежать — не смогу и шевельнуться. Я инстинктивно втягиваю шею в плечи и сжимаю кулаки. Содранные о лопату мозоли болезненно щиплют ладони, и именно это не дает мне рухнуть в обморок от страха.

И вдруг люди, что двигались прямо на нас, сжимая в кольцо, прошли мимо. Один остановился подобрать мою лопату, после чего стал копать. Остальные, разделившись на четыре группы, также принялись рыть ямы, кто чем мог: лопатами, оружием, палками, руками.

— Что они делают?

— А ты как сама думаешь?

— Могилы копают.

— Верно.

— Но зачем?

— Ты же хотела похоронить семью.

— Я хотела, а не они! Они же ненавидят нас!

— А теперь хотят помочь.

— Почему?!

— Потому что я так сказал.

Мы уезжаем примерно час спустя, и я долго не могу отвести взгляда от четырех могил и безмолвно замерших над ними фигур. Слышится легкий щелчок, и люди валятся на землю.

— Вы убили их?!

— Как и ты того бородача у реки.

— Я не хотела…

— А я хотел.

— Вы и меня убьете?

— А ты хочешь умереть?

— Я не знаю… Хочу к маме и папе… — Мне не страшно, а так тяжело и тоскливо, что уже все равно, что со мной будет.

— Хм-м-м, закопать тебя?

— А я точно с ними там встречусь? — Получи от него хоть малейший намек, что после смерти соединюсь с семьей, и сама бы прыгнула на оружие. Одиноко, грустно, страшно… Я никогда их больше не увижу… Никого… Не будет праздника Средизимья, о котором мы с Кириллием мечтали лишь несколько недель назад… Высокой ели в большой зале, конфет в башмачках и подарков в красивых ярких обертках… Я не услышу папин голос, не увижу мамину улыбку и плач сестренки больше не разбудит меня посреди ночи. Я их больше не увижу?.. Никогда?.. Я одна?!.. — Если я сейчас умру, мы снова все будем вместе?

— Нет, ты просто станешь трупом, как и они.

— Я не встречу их?

— Встречи только у живых, у мертвецов их не бывает.

— Вы… странный, — я сижу на лошади позади него, но почему-то мне кажется, что он опять усмехается.

— Я сопли вытирать не приучен, не жди.

— А что вы приучены делать?

— В основном командовать, у меня виртуозный дар убежденя, — и снова смеется. — Держись крепче, свалишься — подбирать не стану.

Он смелый и уверенный, точно знает, что делать дальше… как папа. А еще он теплый и помогает мне… как мама. И он беззлобно подкалывает меня… как Кирилий. И от него вкусно пахнет, он мягкий… как Снежа. Он как семья. Я все же не одна?

— Куда мы едем?

— В столицу.

— Возьми меня с собой, — шепчу я тихо, утыкаясь лбом ему в спину, но знаю, что тот слышит.

— Хм? А к бабушке не хочешь? — сейчас его голос серьезен, будто он решается на что-то.

— Бабушка — это бабушка. Хочу… к семье.

— В Семью говоришь? — Лошадь останавливается, и я крепче прижимаюсь к нему. Такой теплый, надежный, так хорошо! Не одна… Только бы не одна!.. Куда угодно, но с ним!.. Не хочу быть одной! — Юшка свою мантию сожрет от злости, если Нения его раньше самого не съест. Будет хлопотно…

— Я не боюсь!

— Уже только за это — плюс тебе один балл. Ну что ж, давай посмотрим, сможешь ли ты войти в Семью.

А дальше мелькают селения, города и лица людей и нелюдей. Мы часто переезжаем, верхом или в экипажах, плывем на кораблях, и даже раз на гномьей вагонетке катались. Обо мне хорошо заботятся: разнообразно и вкусно кормят, одевают в дорогие ткани, мы живем только в лучших гостиницах или постоялых дворах, а иногда и в замках.

Ко мне приходят учителя. Письмо, счет, чтение, география, история и иностранные языки… не больше, остальное "ненужная шелуха". Об остальном обучении заботится он. Алхимия — особенно все, что взрывается, горит и яды. Анатомия — особенно скелет человека, строение мышц и кровеносной системы. Магия — особенно ментальное направление. Правоведение — особенно все, что помогает избежать ответственности за шпионаж, нанесенные увечья и убийство.

Он — всегда рядом, я — всегда при нем: дворцы и трущобы, темницы и судебные палаты, банки и театры, панихиды и празднества — я - вечный "хвостик". И только когда, покачивая бедрами, мимо меня в его комнату проплывала очередная красотка с томным взглядом, двери его спальни передо мной закрывались: "Давай я об этом расскажу лет через семь-восемь", — хитро улыбался он за завтраком в ответ на мои вопросы… Я терпеть не могла этих девиц!

Проходит чуть-чуть времени, и уже многие в приглашениях к его имени добавляют "+1", но все еще провожают нас удивленными взглядами. "Пусть все узнает от меня", — хмыкает он на немые восклицания и тащит меня на очередной прием или допрос в суд. "Он так печется о своем наследнике!" — восхищаются одни. "Наследнице. Это девочка", — поправляют другие. "Девочка? Зачем это девочке?!" — судачат третьи.

Среди одежды, что заказывают для меня, платьев больше нет, есть брючки и тоссы, сшитые на мальчика. Теперь мои волосы обрезаны и завязаны в низкий тугой хвостик. И игрушек нет, есть тяжелый кинжал на поясе, еще один маленький нож в правом сапоге и флакон с ядом в кармане.

Я и не грущу по игрушкам, у меня много приключений… Но та куколка в витрине была такой красивой: фарфоровое личико, каштановые кудряшки, шляпка, шелковое платье и маленький веер! У меня была похожая раньше, папа привез ее из Пексина, кажется, это было так давно. Хочу коснуться ее… "Не туда смотришь", — слышу я вкрадчивый голос за спиной, и меня разворачивают к оружейной витрине: "Сюда смотри. Нравится что-то? Может, сюрикены? Или с нагинатой попробовать потренировать тебя?". Куколка такая красивая, но оружие полезней и алф'вир так хочет… Когда я стала называть его алф'вир? Не помню… По-моему, я звала его так всегда. Это — алф'вир, естественно, как же еще его называть?! Он великолепен — сражается, колдует, может справиться с любой задачей с улыбкой! Летят недели, месяцы… Годы?.. Не было бабушки и не было поездки в Логао.