Константин Седов - Клоуны водного цирка [СИ]

— И дальше что? — в этот раз Курти Шепелявого расслышал.

— Интересно, да?! Интригует? — ответил ему Арман. — А теперь многое от вашей догадливости зависит.

Послышался треск шестеренок. Стеклянный шар с кайкапом внутри опустился в воду между парой в бассейне. Оба застыли, не сводя глаз с «зубастика».

На площадках с обеих сторон появились ребята в бирюзовых камзолах. У каждого в руках по трезубцу. Они одновременно бросили их «артистам» в руки.

— Делаем ставки. — Фабрис на трибунах не прекращал общаться с публикой.

Шар раскрылся в воде и поехал обратно наверх.

Бледно-серая тварь вывалилась в воду, метнулась в сторону, потом в другую, замерла и несколько раз ударила хвостом. Брызги окатили замерших «артистов» с трезубцами в руках.

— Уповать на вашу догадливость я, конечно, могу, но уверенности нет. И если хотите, можете с ним подраться. Трезубцы у вас в руках не игрушечные.

Арману никто не отвечал. Оба смотрели на кайкапа, боясь пошевелиться.

— Можете подраться друг с другом, но суть одна. Живым из вас двоих из бассейна выйдет только один. А вот как это будет — решать вам.

Опять затрещали шестерни. Сверху, в футах в десяти от бассейна, зависла перекладина.

— Потом поймете, — улыбнулся Арман.

Ему никто не отвечал. Оба «артиста» по-прежнему боялись пошевелиться.

Нижние трибуны, что находились почти вровень с бассейном, вдруг расцвели.

— Что это? — в который раз спросил Курти.

— Никогда зонтиков не видел? — насмешливо спросил кто-то под ухом.

Уточнять Курти не стал. Красные, синие, желтые, зеленые, разноцветные круги вспыхивали на трибунах вдоль белого мрамора бассейна.

Кайкап сонно успокоившийся, задергался, когда шепелявый наклонив голову, приподнял трезубец в руках. Тварь повернулась в его сторону, и он опять застыл.

Вода обоим «игрокам» доходила до груди и было отчетливо видно, как осторожно те пытаются дышать, боясь лишнего движения. Кайкап подплыл ближе к шепелявому и остановился. Здоровяк не шевелился, уже не дышал и ни разу не моргнул. Несмотря на расстояние, Курти мог бы поклясться, что видит, как побелели костяшки пальцев бугая, сжимавшего копье. Немигающий взгляд следил за приблизившейся тварью.

— Просим уважаемую публику соблюдать правила и ничего не бросать в бассейн. Игра ведется честная и тот, кого уличат в подыгрывании одному из артистов, будет с позором изгнан из Цирка до конца сезона. — Голос Фабриса был единственным звуком на Арене. Публика молчала, сосредоточенно глядя в бассейн.

Кайкап, уже выбравший направление, заинтересовано подплыл к шепелявому еще ближе. Тот, не сводя с него взгляда, медленно поднимал над головой трезубец. Поднимал мучительно осторожно, но мелкое движение воды это вызывало и кайкап его чувствовал, хотя Курти мог поклясться, что кайкап чувствует не движение, а слышит биение сердца «артиста».

Стоявший напротив соперник криво ухмыльнулся и осторожно показал шепелявому неприличный жест. Кайкап почти ткнувшийся в обтянутый красной тканью живот замер.

Соперник в зеленом тоже, так как понял, что шевелился зря.

Шепелявый перевел взгляд на соперника, замершего в позе с поднятой рукой, потом посмотрел на трезубец в своих руках.

Кайкап двинулся вперед и ткнулся в красную тунику шепелявого.

Тот швырнул трезубец в соперника. Копье плашмя и с брызгами шлепнулось об воду возле игрока в зеленом. Тот дернулся в сторону и тут же с криком ужаса выставил перед собой трезубец. Неловко, поспешно, неумело. Несущаяся на него зубастая тварь копье будто и не заметила, вцепившись «артисту» в руку. Брызнула кровь. Жертва замолотила второй рукой по голове кайкапа, но тот, не обращая внимания тянул ее вниз. Мелкий бассейн не позволял уйти глубоко, кайкап уперся в дно и продолжал рывками биться о мрамор.

Раздался треск шестеренок. Перекладина спустилась к бугаю в красном. Тот сразу все понял и ухватился за нее. Шестеренки вынесли его обратно на площадку.

Зубастая тварь отпустив руку проигравшего, прыжком перехватила его за горло и упрямо попыталась уволочь в несуществующую глубину. Тот подавился криком, когда вода хлынула ему в рот. Кайкап скользил брюхом по дну, раскрашивая воду красными полосами. Брызги воды и крови летели во все стороны и Курти понял предназначение зонтиков в первых рядах. Впрочем, публике и так было весело. Люди возбуждено переговаривались, тыча пальцами в бассейн и в шепелявого. Гомонили, смеялись, кто-то подзывал разносчиков-продавцов, покупая пирожки, фрукты, гусиные ножки, напитки.

— Вашу мать!!!

Публика замерла. Голос у бугая был громовой.

— Вы недоумки! Пеньки с глазами! Якорь вам в глотку и кошку в зад! Вам уродам больным вот это вот нравится?!!! — Бугай на площадке ткнул пальцем в сторону бассейна. — Крысы портовые! — Он продолжал шепелявить и кажется, ему даже говорить, точнее, орать, было больно, но его это не останавливало.

В амфитеатре раздался первый хлопок, потом кто-то подхватил. Через минуту публика рукоплескала.

— Теперь мы знаем, что он моряк. — Арман вошел в зал и покрутил головой по сторонам, — у публики уже два любимчика, — он прошел мимо Курти и подмигнул ему после этих слов.

Курти никак не отреагировал и опять повернулся к окну.

Крепкий подзатыльник кинул его лицом в стекло.

— Ты должен был улыбнутся в ответ, — Арман по-прежнему улыбался, но глаза были жесткие и холодные.

Курти напрягся.

— Я не улыбаюсь.

— Да? И почему?

— Не умею. Ни улыбаться, ни плакать.

— О?! Улыбаться не знаю, но вот заставить тебя плакать, у меня думаю получится.

— Уже пытались. Не вышло.

— Ох, ты ж, какой серьезный. Я так думаю, у тебя на севере не знали, как это делать. И поверь, у меня получилось бы. Так, что не провоцируй.

Курти ничего не ответил, лишь смотрел исподлобья.

— Черт с тобой, отложим твой плач на потом, сейчас времени нет. Где Оливия?

— Кто?

— Девушка, которая вам еду принесла.

— Ушла.

Арман повернулся и вышел из зала. Курти потер затылок.

— Уроды и есть! — в зал втолкнули шепелявого бугая. Вталкивали его втроем, еще двое крейклингов шли сзади с протазанами наперевес.

Шепелявый увидел стол, в три шага пересек комнату и схватившись за ближайший кувшин присосался к нему. Кадык заходил вверх-вниз. Оторвался, и мрачно посмотрел на стражников у стены. Те поймали этот взгляд и притянули копья к себе поближе.

За окном вновь запела труба. Некоторые из зеркал, отражающих свет, были разноцветными и белый мрамор нового бассейна играл красками. Преобладал фиолетовый. Огонь перед зеркалами дрожал на ветру, тени метались по светившемуся в ночи бассейну. На площадки вывели новых игроков. Один в красном, другой в зеленом.