Анна Бруша - Битва за любовь

Два месяца, два месяца… Может, ей наскучит уединение, и она захочет вернуться во дворец… Как плохо зависеть от переменчивого настроения Клеа. И главное, я никак не могу этого изменить.

Я упала в постель и забылась тяжелым сном. Мне снилось, что руки и ноги были стянуты тугими веревками, а голос принца Гиса настойчиво твердил:

— Ты принесла в жертву своих детей. Обезумевшая ведьма, ты не должна была покидать замок Темной пленницы. Никогда.

— Нет! — кричала я. — Нет. Я вернусь к Варрену.

— Ты даже забыла другое свое дитя, которое не родила, но породила. Ты оставила его, и совесть твоя молчит.

Всю ночь меня сводил с ума истошный плач. Я была рада проснуться и вырваться из кошмара. Должно быть, визит Клеа и ее «просьба» растревожили душевные струны, и я долго не могла прийти в себя после этой ночи.

Зажечь поминальные свечи для Дрейна-старшего собрался весь двор. В часовне яблоку было негде упасть. Лица женщин скрывали плотные вуали. Я стояла в первом ряду рядом с матерью Силана. Сегодня я увидела ее впервые. Когда она приподняла вуаль, чтобы поздороваться со мной, я заметила, что глаза ее не покраснели от слез. И в целом она не выглядела убитой горем вдовой. Скорее церемония навевала на нее скуку.

Сказать, сколько ей лет, не представлялось возможным. Кожа была гладкой и очень белой, а волосы по-прежнему черны как смоль. Она не выразила особой радости по поводу нашего знакомства, но и не сказала мне каких-то особенных резкостей. Не последовало и приглашения посетить ее поместье. Я поняла, что мы с ней поладим, поскольку будем пересекаться в той же степени, что и две параллельные линии.

Но меня удивило то, что не было видно Силана. Я слышала шепотки благородных господ. Они также обсуждали тот факт, что правитель не пришел, хотя это и планировалось. Значит ли это, что семейство Дрейн потеряло его расположение? И где же сын покойного? Немыслимое нарушение этикета.

Церемония началась. Я слушала слова утешения, которые звучали по этому поводу, сжимая в руках белую свечу. Нет, правда, где Силан? Это выглядело не просто неприлично, а подозрительно.

Молитвы были прочитаны, Светлейшей вознесена хвала и просьба позаботиться о покойном в лучшем светлом мире. Я не почувствовала магии, но неожиданно в часовне зажглись все свечи. Это было красиво и торжественно. Не знаю почему, но я растрогалась, хотя Дрейна-старшего мне было не жаль.

Церемония плавно подходила к концу.

Свечи полагалось оставить перед статуей, и вскоре у ног Светлейшей простерся мерцающий ковер. Придворные покидали часовню.

Уже на улице ко мне подошли маги Силана. Вид у них был крайне встревоженный.

— Простите, госпожа. Нам приказано проводить вас назад в замок и как можно скорее.

— Что стряслось? — спросила я. — Где Силан?

Маги замялись, раздумывая, что можно мне рассказать.

— Он — мой супруг, я должна знать, — с нажимом сказала я, не двигаясь с места.

— Сбежал темный маг. И ваш муж как главный надзиратель Западного предела должен разобраться. Правитель в ярости.

— Что? Главный надзиратель Западного предела? Тюрьмы?

Нет, мир вокруг не изменился, но для меня он перевернулся. Если бы в меня ударила молния, то я испытала бы меньший шок.

— Да, да, — с охотой подтвердил мой собеседник. — А вы разве не знали, что вашего мужа назначили…

Какая же я идиотка! Даже не поинтересовалась, кто мой «муж»!

— Это произошло до нашего брака. А что? Известно ли имя беглеца?

Я почувствовала, как в глазах темнеет, а кровь шумит в ушах до противного звона.

— Нет. Имени нам не сказали. Известно, что это очень сильный маг.

Я позволила проводить себя в замок. В висках молоточками звучало имя — Моран, Моран, Моран. Не помню, как оказалась в покоях, как сорвала с себя вуаль и упала на кровать. Мое тело сотрясалось от рыданий. Слезы лились горячим потоком.

Все это время я была так близка к своей цели! Силан был в моих руках, и все, что мне нужно было, это надавить на него, заставить освободить пленника в обмен на утраченную мужественность.

Я впилась зубами в подушку, чтобы не закричать. Пытаясь успокоиться, уговаривала себя, что этот темный маг может оказаться кем угодно, не обязательно это Моран. Но почему-то я была уверена, что если кто-то и мог вырваться, то только он. И что же мне делать? Как узнать наверняка? А если он отправится в темные земли, в наш замок, а меня нет? Я застряла у светлых. Как выбираться отсюда?

Слезы иссякли, но горло перехватывали сухие спазмы. Я чувствовала себя совершенно разбитой.

Взгляд рассеянно блуждал по комнате, когда я заметила, что из ларца с зельями пробивается свет. Как странно, там ничего не может светиться.

Совершенно безыскусно размазывая слезы по щекам, я подошла и откинула крышку. Должно быть, показалось. От излишнего напряжения ума я начала видеть несуществующее. В ларце теснились флаконы, склянки и лежала брошка. Я взяла ее и принялась бездумно крутить в руках. Адмир холодно поблескивал. Такая маленькая капелька…

Я вглядывалась в его темно-синие глубины, как, должно быть, моряки смотрят в море. Украшение в моих руках начало нагреваться. Серебро слегка обожгло пальцы, и тут меня осенило: адмир был не просто дорогим драгоценным камнем, а сама брошь — не просто эксцентричным подарком брата правителя моей матери. Я держала в руках магический артефакт. Вот только для чего он предназначен и почему проявил себя сейчас?

Я попробовала пошатать пальцем камень, но он плотно сидел в своем гнезде, пробовала нажать на него — безрезультатно. Расстегнув застежку, я рассматривала острие булавки — кровь часто играет решающую роль в колдовстве. Может, следует напоить ею артефакт?

Я смахнула выступившую слезу и снова принялась поворачивать брошь, серьезно подумывая о том, чтобы уколоть палец. И вдруг совершенно неожиданно меня подбросило в воздух. Комната закружилась перед глазами, из легких вышибло воздух, словно меня сильно ударили. Вращение продолжалось, но я даже не могла вскрикнуть или позвать на помощь. Мой полет все длился, длился и кончился так же внезапно, как и начался.

Сначала я не понимала, где нахожусь. Было темно и тесно. Меня окружало что-то мягкое и теплое. В спертом воздухе витал и проникал в ноздри какой-то знакомый и очень навязчивый запах.

Я попробовала пошевелиться. Раздалось мерное шуршание ткани. Я что же, оказалась в шкафу? Да, когда глаза привыкли к темноте, я смогла различить рукава, лацканы и блестящие пуговицы многочисленных курток, камзолов и парадных костюмов. Не просто в шкафу, а в мужском шкафу.

Осторожно приоткрыв дверцу я обнаружила, что нахожусь в спальне. Огромная, просто исполинская кровать была покрыта пурпурным бархатом и утопала под бременем подушек. На полу растянулась шкура редкого клыкастого зверя. А со стены на меня неприязненно взирал правитель. Его парадный портрет в полный рост спорил пышностью с тяжелой золотой рамой, инкрустированной драгоценными камнями, в которую он был заключен. Такое великолепие уместно лишь во дворце.