Анна Бруша - Битва за любовь

Ну вот, теперь я совершенно свободна.

Не знаю, сколько мы блуждали. Остановились только раз, чтобы подкрепиться какими-то сморщенными красными ягодами, которые отыскал Моран, а потом еще долго кружили по лабиринту. Перед глазами мелькали шины и зелень кустарника, бесконечные тропинки изгибались и часто заканчивались тупиком, так что нам приходилось то и дело возвращаться.

В конце концов мы набрели на площадку, выложенную отполированными до блеска каменными квадратами. В центре возвышалась большая чаша, в которую тонкой струйкой стекала вода. Ах, какой сладкой и прохладной она оказалась! Во всяком случае, нас перестала мучить жажда.

— Надо передохнуть, — сказал Моран.

Мы улеглись прямо на плитки. Я хотела подползти к нему поближе, но не было сил пошевелиться. От слабости кружилась голова, и я отдалась во власть сна, глубокого и тяжелого, как сама смерть.

Я открыла глаза и потерла щеку, которая все еще хранила холод камня. Прямо надо мной в ночном небе ярко горела маленькая звездочка. Тревога пронзила все мое существо, и я резко повернулась, чтобы удостовериться, что Моран рядом. Он спокойно спал, одну руку подложив под голову, а второй закрывая глаза.

Голод мешал вновь заснуть, после небольшого отдыха плитка больше не казалась подходящим ложем, поэтому, вперив взгляд в звезду, я следила, как она медленно движется навстречу утру.

Нас все еще не нашли, и это хорошо. Но положение складывалось отчаянное. Непонятно, как выбираться из лабиринта, и перспектива возвращения домой весьма туманна. Но хуже этого то, что рядом со мной лежал незнакомец, совершенно не тот Моран, которого я знала. Сколько нужно времени, чтобы он вспомнил? А если память не вернется, то сможет ли он полюбить меня заново…

Несмотря на ночную прохладу, меня бросило в жар. Легкий ветерок шуршал листьями ежевики, в воздухе разливался тонкий сладковатый аромат. Я поднялась и, стараясь не потревожить сон Морана, неслышно подошла к чаше. Она наполнилась водой до краев. Заглянув в нее, я увидела, как из колдовской глубины на меня смотрит мое отражение: бескровные губы, бледные щеки, один глаз затянут молочной пеленой, а второй кажется темным провалом.

Я смочила горящие огнем лоб и виски. В задумчивости освободила волосы и тряхнула головой. Что Моран тогда увидел во мне и почему был так добр и терпелив? Он говорил, что я красива… Но сейчас понравится ли ему то, что он видит перед собой?

Я украдкой обернулась и посмотрела на спящего. Раз его разум не помнит меня, то, может, тело вспомнит, как мы любили друг друга? Мне нужна была опора, и пришлось схватиться за края чаши, так что вода с шумом выплеснулась под ноги.

Меня накрыла паника. Я могла приготовить яд, сотворить сложное колдовство, но получится ли соблазнить «незнакомца»? Мне никогда не приходилось этого делать… Во время отбора в малом летнем дворце я так и не освоила искусство утонченного кокетства, все эти взгляды и томные вздохи. А много позже, с Мораном, я просто чувствовала себя любимой и желанной, и то, что происходило между нами, было так же естественно, как дыхание.

Я словно вернулась на несколько лет назад и вновь ощутила себя неопытной девочкой, только что покинувшей стены пансиона.

«Ах, Магда, не обманывай себя, ты не из тех женщин, от которых теряют голову. У тебя нет тайной власти, пленяющей мужчин».

Я очень остро ощутила, что прошло так много времени с момента, когда Моран ласкал меня в последний раз… Да просто касался меня.

Тишина стала другой, более плотной, насыщенной. Я поняла, что Моран проснулся и наблюдает за мной.

— Моран, — позвала я, — пожалуйста, обними меня.

Сказала и замерла, пораженная собственной смелостью.

За спиной раздался едва слышный шорох, это Моран поднялся и подошел ближе. Он развернул меня к себе, и я поразилась тому, насколько бесстрастным было его лицо.

— Обними меня, — повторила я свою просьбу и оказалась притиснута к его груди.

Он сжимал меня только одной рукой, но сколько в ней было силы! Если бы я захотела вырваться, то ничего бы не вышло. Вторая рука Морана легла мне на горло. Я напряглась под этим властным и опасным прикосновением и не шелохнулась, пока его пальцы неторопливо скользили вниз. Со спокойной неторопливостью Моран смял мою грудь.

Край чаши больно впился мне в спину.

— Жена, значит, — прошипел Моран. — А может, ты вовсе не безумна?

Глаза его горели злостью, где-то в глубине зрачков вспыхнули красные искры.

— И на что правитель рассчитывал, подсылая тебя?

— Отпусти меня! — испугалась я. — Мне больно!

— Зачем? Разве ты не этого хотела? Пропустим церемонии, моя светлая супруга.

Грубые руки шарили по моему телу.

— Я хочу чтобы ты вспомнил… Моран, любимый, посмотри же на меня. Очнись!

Он рассмеялся. В его железных объятиях становилось трудно дышать, и я судорожно хватала ртом воздух.

— Что, пытки наскучили его светлейшеству? И пришел черед лживого фарса, который умеют разыгрывать только женщины? Место палача заняла шлюха?

Лучше бы он ударил меня.

— Ты не смеешь!

— Не смею? — губы Морана изогнулись в сардонической улыбке. — Твой господин сильно просчитался, любезно предоставив мне жертву для ритуала. Еще немного — и настанет подходящий час. Тогда я вырву сердце из твоей груди.

Он и так почти это сделал. Мое сердце разрывалось от горя и отчаяния. Так вот почему он позволил быть рядом с ним. Просто набирался сил и приходил в себя для темного ритуала.

— Нет, — почти рыдала я, — я говорю правду.

— На что был расчет? — Моран как будто меня не слышал. — В столь дикую выдумку не поверил бы даже ребенок. Сын, замок, жена. Да еще светлая. Хорошо, что ты избавилась от брачного браслета, а то это выглядело совсем уж нелепо.

— Что они с тобой сделали? Что? Почему ты забыл? — всхлипывала я.

— Перестань, — перебил Моран. — Хватит притворства!

На мгновение он ослабил хватку, и я впилась ему в бок, туда, где заживала рана. Бинты повисли, словно их разрезали ножом. Мои ногти стали острыми черными когтями и оставили глубокие царапины. Моран разжал руки, он явно не ожидал такой яростной атаки. Я отскочила, шипя и ругаясь, слезы закипели в глазах и исчезли.

— У кошечки, оказывается, есть коготки, — сказал Моран.

«Он убьет меня», — с ужасающей ясностью поняла я. Действительно вырвет сердце и отправится в темные земли.

— Ты обезумел, Моран, — сказала я и бросилась бежать в глубь лабиринта.

Его рана вновь открылась, поэтому я была быстрее, но слышала за спиной тяжелое дыхание. Он гнал меня, словно охотник — зверя. Ветки с острыми шипами хлестали по рукам, цеплялись за платье, но я не чувствовала боли и мчалась изо всех сил.