Терри Гудкайнд - Второе правило волшебника, или Камень Слёз

— А ты... можешь провести кого-нибудь за собой?

— Одного или двух человек, при условии, что они будут держаться рядом. Как и ты, кстати. Больше — уже нет. Они наверняка заблудятся. Проходы между заклятиями слишком узки и коварны.

Ричард долго обдумывал услышанное и наконец задал следующий вопрос:

— А почему никто до сих пор не разрушил башни?

— Мы пробовали. Это невозможно.

— Если у вас ничего не вышло, это не значит, что это вообще нельзя сделать.

Она метнула на него сердитый взгляд.

— Башни и заклятия созданы не только Магией Приращения, но и Магией Ущерба.

Магия Ущерба! Неужели волшебники древности ею владели? Но как? Это же невозможно! С другой стороны, Даркен Рал тоже ею владел...

— А почему башни не дают магии рассеяться?

Сестра Верна задумчиво перебирала поводья.

— В каждой из них заточен Огонь Жизни волшебника.

— Ты хочешь сказать, что волшебник отдавал башне свою жизненную силу?

Ричард не верил своим ушам.

— Хуже. В каждой башне содержится жизненная сила не одного, а многих волшебников.

Ричард содрогнулся, представив себе могущественных волшебников, жертвующих жизнью ради чудовищных сооружений.

— А близко друг к другу стоят эти башни?

— Говорят, что некоторые отстоят на мили, а некоторые разделены считанными ярдами. Это как-то связано с точками силы самой земли. Мы в этом не разбираемся. С тех пор как построена линия, приближаться к башням опасно. Мы даже не знаем, сколько их всего. Нам известны лишь те, что стоят в этой долине.

Ричард поежился.

— А мы увидим их по дороге?

— Заранее не могу сказать. Иногда безопасный проход оказывается рядом с башней, иногда — нет. По пути сюда я видела только одну. Многие сестры вообще их не видят. Я надеюсь, что мне тоже больше не придется на них смотреть.

Ричард вдруг осознал, что левой рукой крепко сжимает рукоять меча. Слово «истина» до боли врезалось в ладонь. Он отпустил меч и постарался успокоиться.

— Так с чем же нам предстоит столкнуться?

Сестра Верна взглянула на горизонт и вновь повернулась к Ричарду:

— Там есть все, что угодно. Заклятия отчаяния. Твоя душа навеки окажется в плену безнадежности. Заклятия счастья, затягивающие душу в иллюзорный рай, откуда нет возврата. Заклятия разрушения. Они разрывают в клочья. Заклятия, которые могут оживить твои страхи и заставить тебя бежать без оглядки прямиком в объятия смерти. Другие, наоборот, станут искушать тебя тем, о чем ты мечтаешь, на что надеешься. И если ты пожелаешь... — Она наклонилась к нему. — Не отходи от меня ни на шаг и ни в коем случае не останавливайся. Ты должен подавить в себе любое желание, любое чувство, будь то страх, или тоска, или что-то еще. Ты меня понял?

Ричард кивнул. Сестра Верна вновь обратила взор к расплавленному горизонту, и Ричарду показалось, что он тоже видит темные облака, плывущие над равниной. Но почему-то он знал, что это не облака, а магия. Бонни вскинула голову, и он успокаивающе потрепал ее шею.

Наглядевшись вдоволь, Ричард повернулся к сестре Верне. Она по-прежнему, не шевелясь, смотрела вперед.

— Чего же ты ждешь, сестра? Храбрости?

— Ты угадал, дитя мое, — откликнулась она, не оборачиваясь. — Я жду храбрости.

Нa этот раз ее обращение не вызвало в нем гнева. Оно весьма точно отражало степень знакомства Ричарда с магией. Не отрывая глаз от залитого бешеным солнцем ада впереди, она еле слышно добавила:

— Ты еще лежал в колыбели, когда я прошла через долину, но каждое мгновение я помню так же отчетливо, словно это было вчера. Да, я жду храбрости.

Ударив коленями в бока лошади, Ричард послал Бонни вперед.

— Чем раньше мы двинемся в путь, тем быстрее достигнем цели.

— Или заблудимся. — Сестра Верна двинулась следом за ним. — Ты так торопишься заблудиться, Ричард?

— Я уже заблудился, сестра.

Широкие — двадцать шагов от края до края — ступени были запорошены снегом, и только в углу, около балюстрады, ветер обнажил узенькую полоску розового мрамора. Помедлив мгновение, чтобы собраться с духом, Кэлен решительно шагнула вперед. Вдоль лестницы стояли изящные статуи, выполненные с таким мастерством, что казалось: ветер вот-вот взметнет их одежды. Десять белоснежных колонн поддерживали высокую арку над входом. Тела павших в безнадежной битве кучами лежали на заснеженных лужайках и в просторном холле со сводчатыми потолками. На мраморном полу валялись сорванные с петель двери, украшенные изящной резьбой, изображающей могучих львов, поддерживающих гербы королевского дома Амнеллов. У входа стояли статуи короля Вайборна и королевы Бернадины высотой в человеческий рост. В правой руке у каждой статуи были щит и копье. В левой руке королева держала пшеничный сноп, а король — ягненка. Обе статуи были обезглавлены, а у королевы к тому же отколота грудь. На светло-бежевых мраморных плитах валялись три кучки щебня.

Непослушными пальцами Кэлен сняла снегоступы и положила их возле статуи королевы. Чандален последовал ее примеру и вслед за Исповедницей вошел во дворец. Под ногами хрустели осколки разбитых зеркал и витражей.

Великолепные гобелены были сорваны со стен и разодраны в клочья. Кэлен поплотнее закуталась в волчью шкуру: внутри было гораздо холоднее, чем снаружи. Пар от дыхания лениво клубился в стылом воздухе.

— Для чего служило это место? — шепотом спросил Чандален, словно опасаясь потревожить души погибших.

Кэлен пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить нормальным голосом:

— Это жилище королевы этих земель. Ее имя — Цирилла.

— Один человек живет в таком большом доме?! — забыв об осторожности, изумленно воскликнул Чандален. Высокие своды отозвались гулким эхом.

— Здесь живет много людей. Советники — это примерно то же, что ваши старейшины, — и другие, которые заботятся о нуждах страны. Кроме того, здесь же живут и те, кто заботится о нуждах советников, чтобы они могли без помех исполнять свои обязанности. Многие называют дворец своим домом, но правит здесь королева, так же, как правит она и страной. Королева самая главная среди них.

Чандален молча шел за Кэлен, осматривающий дворец. Его глаза разбегались при виде стольких чудесных вещей. К сожалению, от прежнего великолепия мало что уцелело. Резная мебель была превращена в обломки, тяжелые разноцветные занавеси и драпировка были разодраны... Повсюду царило разрушение.

Они спустились на нижний этаж. Промерзшие дубовые ступени жалобно заскрипели. Чандален настоял на том, чтобы идти первым. Ударом ноги он распахивал двери, держа наготове лук с десятишаговой стрелой, и лишь убедившись, что в комнате никого нет, разрешал войти Кэлен.

Но везде они находили только трупы. Слуг, судя по всему, выстраивали вдоль стен и расстреливали сразу. На кухнях, вперемежку с трупами поваров, поварят, кухарок и виночерпиев, валялись пустые бочонки из-под пива и вина: вероятно, покончив с резней, захватчики решили отметить победу. Что касается закуски, то они, похоже, не столько ели, сколько расшвыривали еду по полу и по стенам.