Терри Гудкайнд - Второе правило волшебника, или Камень Слёз

— Я сожалею, Бернадетта, я думала, ты знаешь. Все они погибли. Я последняя Исповедница.

Глаза домоправительницы наполнились слезами. Она прошептала:

— Да пребудут с ними добрые духи.

— Что это теперь изменит? — с горькой насмешкой сказала Кэлен. — Почему они не позаботились о Денни, когда ее захватил квод?

В покоях Кэлен во всех комнатах горел огонь в каминах. Она знала, что так было и до ее возвращения. Зимой в покоях Матери-Исповедницы всегда поддерживался огонь на случай ее неожиданного возвращения. На столе серебряный поднос, свежий хлеб, чайник и миска горячего пряного супа. Хозяйка Сандерхолт не забыла, что это любимый суп Кален. Кэлен снова вспомнила, как они когда-то готовили такой суп с Ричардом.

Оставив свой мешок на полу, она пошла в спальню. Она стояла и смотрела на огромную деревянную кровать и думала о том, что должна была бы прийти в эту спальню вместе с Ричардом. Ко дню возвращения в Эйдиндрил они уже были бы мужем и женой. Она обещала Ричарду это брачное ложе. С какой радостью они тогда говорили об этом! Слеза скатилась по ее щеке. Она тяжело вздохнула. Слишком больно вспоминать это.

Кэлен вышла на балкон. Она стояла на холодном ветру, вцепившись дрожащими руками в перила, и смотрела на замок Волшебника, сверкавший в последних лучах заходящего солнца.

— Зедд, где ты? — прошептала Кэлен. — Ты мне очень нужен.

Он проснулся от того, что ударился головой в стену. Он сел, протирая глаза. Напротив сидела какая-то старушка. Они вроде бы в каком-то экипаже.

Старушка смотрела вроде бы на него, но, к его изумлению, глаза у нее были совершенно белые.

— Кто ты? — спросил он.

— Кем быть ты? — переспросила она.

— Я первый спросил.

— Я... — Она запахнула плащ, прикрыв свое нарядное зеленое платье. — Я не знать, кем быть я. А ты быть кем?

— Я... я... — Он только вздохнул. — Боюсь, что и я не знаю, кто я. А ты меня, случайно, не узнаешь?

— Не знаю. Слепая. Не вижу, какой ты из себя.

— Слепая? Ох, прошу прощения.

Он потер ушибленное место. Оглядев самого себя, он увидел, что на нем красивая бордовая мантия, расшитая серебристой парчой. «Ну что ж, по крайней мере я, кажется, богатый», — подумал он.

Подобрав с пола черную трость, украшенную серебром, он принялся стучать в крышу в том месте, где, по его расчетам, должен был сидеть возница. Старушка испуганно вздрогнула.

— Что за шум?

— Извини. Я хочу привлечь внимание возницы, — ответил он.

Возница, очевидно, услышал. Экипаж остановился, дверь открылась, и он увидел здорового детину с обветренным лицом в длиннополом плаще. Сжав в руке трость, человек в бордовой мантии спросил:

— Кто ты такой?

— Я-то? Большой дурак, — проворчал возница. Он усмехнулся. — А звать меня Аэрн.

— Слушай, Аэрн, что ты делаешь с нами? Ты что, похитил нас, чтобы получить выкуп?

Возница засмеялся:

— Вот уж не сказал бы.

— Что все это значит? Сколько мы проспали? И кто мы такие?

Аэрн поднял глаза к небу:

— О духи! И чего я влез в это дело? — Он вздохнул. — Вы оба спали со вчерашнего вечера. Вы проспали всю ночь и еще сегодня — весь день. Тебя зовут Рубен. Рубен Рыбник.

— Рубен? — переспросил пассажир. — Красивое имя.

— А я кто? — спросила старушка.

— Ты — Эльда Рыбник.

— Тоже Рыбник? — спросил Рубен. — Мы что, родственники?

— И да, и нет, — ответил Аэрн. — Вы — муж и жена.

— По-моему, тут нужны объяснения, — заметил Рубен.

Возница вздохнул:

— Ну, это не ваши настоящие имена. Вы вчера сказали мне, что сейчас я не должен пока называть вам ваши настоящие имена.

— Ты нас похитил? — воскликнул Рубен. — Должно быть, ты нас оглушил или опоил чем-нибудь?

— Только успокойся, и я все объясню, — сказал возница.

— Так объясни, пока я не огрел тебя тростью!

— Да ладно, — протянул Аэрн. — И что я с вами связался? — повторил он и сам же себе ответил:

— Из-за золота, ясное дело.

Возница сел рядом с Рубеном и закрыл дверь, чтобы внутрь экипажа не летел снег.

— Ну, давай, рассказывай, — велел Рубен.

— Ну так слушай, — начал Аэрн. — Вы оба с ней были больны. Вы заставили меня отвезти вас к трем женщинам. — Он понизил голос. — К трем колдуньям.

— К колдуньям? — взвизгнул Рубен. — Не мудрено, что мы забыли, кто мы такие. Ты отвез нас к ведьмам, чтобы они околдовали нас!

Аэрн положил ему руку на плечо.

— Да успокойся. Слушай дальше. Ты — волшебник. — Рубен уставился на возницу, открыв рот. Аэрн повернулся к Эльде. — А ты колдунья.

— Ну нет, — замахал рукой Рубен, — не то я превратил бы тебя в жабу.

Аэрн покачал головой:

— Вы оба лишились своей силы.

— Что же, по крайней мере я был могущественный волшебник?

— У тебя хватило силы коснуться своими проклятыми руками моей глупой башки и вбить в нее, что я должен помочь тебе. Ты говорил, что волшебникам иногда приходится прибегать к помощи простых смертных, когда дело того требует. Ты еще сказал что-то про «бремя волшебников». Ты говорил мне, что я обязан тебе помочь, что ты пробуждаешь «доброе начало» в моей душе. Все эти разговоры и еще такое количество золота, какого я в жизни не видел, и заставили меня впутаться в это дело. Мне бы держаться подальше от колдунов и колдовства.

— Я что, быть колдуньей? — спросила Эльда. — Да еще слепой?

— Да нет, бабуся. Ты была слепая, но при этом у тебя был дар видеть лучше, чем вижу я с двумя глазами.

— А чего я теперь ослепла?

— Вы оба были очень больны, от какой-то злой магии. Те три колдуньи согласились вам помочь, но, чтобы вас вылечить, они дали вам обоим... ну, какую-то штуку, от которой ваше волшебство пропало. Вы заставили меня ждать на улице, так что я не знаю, что они там сделали. Я только помню, что вы мне говорили сами.

— Ты все выдумал, — заявил Рубен.

Не обращая внимания на его слова, возница продолжал:

— Ваша болезнь... ну, что ли... питалась вашим добрым волшебством. Я про эти волшебные дела ничего не знаю и, духи свидетели, не хочу знать. Я только знаю, что вы мне сами рассказывали, когда уговаривали вам помочь. И вы тогда сказали, что те три колдуньи должны лишить вас волшебной силы. Тогда только вы оба сможете исцелиться, потому что тогда у злой магии, сказали вы, не будет пищи.

— Значит, мы теперь потеряли магическую силу?

— Ну, всего-то я не знаю, но понял так, что совсем от своего волшебства вы избавиться не можете. Три колдуньи сделали так, чтобы вы оба напрочь забыли, кто вы такие. Вы сами не знаете ничего про свое доброе волшебство, а потому и злое волшебство не может вам повредить через вашу силу. Поэтому и Эльда ослепла по-настоящему.

— Но почему колдуньи захотели нам помочь? — подозрительно спросил Рубен.

— В основном из-за Эльды. Они говорили, что про нее шла слава среди волшебниц Никобариса. Она что-то особенное сделала, когда была моложе и жила в этих местах.