Анатолий Казьмин - Целую, Кощей [СИ]

А тут всё просто оказалось. Кощей же силой огромной обладает, ему Лукошкино с землёй сравнять, как мне тарелку пирожков умять. И это не считая сил колдовских, а в колдовстве Кощей тоже далеко не последний, а скорее — один из первых. Разумеется, никто не поверит в добровольную сдачу, а если и поверит, то как царя-батюшку, при его-то силушке, под стражей содержать если он любые цепи как паутинки рвет, а любую тюрьму вместе с фундаментом в пыль разнесёт? Поэтому с веками, а то и с тысячелетиями, выработался основной принцип пленения Кощея — брать его можно только в полном измождении. Правда и обратный принцип на случай побега Кощея тоже существует — дать ему хорошенько водицы напиться. Ведра три-четыре. И минимальный запас сил ему обеспечен. А Кощей и при минимуме сил натворить такого может… Уж с каторги ему сбежать тогда вообще плёвое дело. Кстати про казнь вопрос в последнее время тоже не стоял. Бессмертный же. Раньше, говорят, пытались да самыми разными способами, только пустое это занятие оказалось. Царь-батюшка восставал, силушку накапливал и шёл жестоко мстить обидчикам. Поэтому если засадить Кощея в тюрьму и было подвигом, то вполне таким безопасным. А вот казнить его так потом хлопот не оберешься. Да и головы вместе с царством своим.

— Понял вроде бы, Ваше Величество, — вздохнул я. — Как-то у вас тут всё сложно… Значит должны вас взять обессиленного, да лучше естественным путем — чтобы вас сил лишили, а не в канаве пьяным подобрали?

— Тьфу, на тебя, Федька! — обиделся Кощей. — Ты будто как не с царем разговариваешь. Ну какая канава, а? Обидно же… Вот отдам тебя Гюнтеру на воспитание…

— Я всё понял, Ваше Величество! Не надо меня Гюнтеру отдавать. Виноват, уж простите, не специально я.

— Ещё бы специально, — хмыкнул царь-батюшка. — Ладно, думаем и над этой задачей. А я пока домой отправляюсь.

— Понял, Ваше Величество, думаем, значит.

— Думай. И не болтай. Понял?

— Ага, Ваше Величество, понял. А что вы там про три мешка денежек говорили? На текущие расходы.

— От зануда ты, Федька, — Кощей кинул на стол вполне таких приличных размеров кошель, уж и не знаю где он его у себя в эльфийском этом наряде прятал. — Трать разумно, не шикуй, казна, небось, не безразмерная.

— А жаль. Вот бы зажили а, Ваше Величество?

— Ладно, Статс-секретарь, думай, работай, а мне пора. Горыныча еще покормить перед дорогой надо.

И ушел царь-батюшка в дорогу дальнюю, а меня просил не беспокоиться, не утруждаться мол, сам дорогу найдёт не маленький. Так прямо и сказал:

— Сиди, Федька. Сиди и думай о задачах, что я тебе загадал. А я пошёл.

Сел я думать. Раз подумал, другой… А ничего, довольно забавные ощущения! Шучу-шучу. Вот такой я задумчивый шутник. А если серьезно, то ничего я придумать не мог, даже элементарных идей не возникало. В принципе оно и понятно — слишком мало у меня вводных данных. Чтобы знать, как помочь Гороху Кощея одолеть, мне надо больше фактов. Вот почему я в детстве мало сказок читал, а слишком много резался в "Дум" по сетке? Ладно, вернётся Михалыч, его попытаю. Он у меня всё на свете знает.

Вот только проверить эти знания, когда Михалыч вернулся, я не смог. Потому что и говорить у деда толком не получалось, такой пьяный был. Завели его бесы в горницу, он постоял, покачался, как та тонкая рябина, поднял торжественно руку вверх и сказал:

— В-всё сделал… ик!.. внучек! За-в-втра жди. Только тс-с-с!

Он заговорщицки подмигнул самовару, потом удивленно уставился на поднятую руку, горестно махнул ей и полез почивать на стол. Я сходил в спаленку, принес деду подушку с одеялом, и уже собирался было последовать его примеру, только не на столе, конечно, как в горницу вошел Калымдай.

Я кинулся к нему:

— Ну как?! Всё в порядке?

— Всё хорошо, Федор Васильевич. Операция прошла успешно, задание выполнено.

— Ну, слава богам. А чего ж Михалыч так назюзюкался? Я понимаю, конечно, ему попировать там надо было напоказ, но не до такой же степени?

— А дедушка Михалыч вовсе и не напился на той гулянке, — заступился за него майор. — Это мы когда в Лукошкино въехали на него и нашло. То ли в телеге укачало, то ли хмель наконец-то из живота до головы дошёл, но только мы ворота проехали начал дедушка чудить. А так бы мы еще с час назад сюда прибыли.

— Ох, ты ж… Ничего хоть ужасного не натворил?

— Ну как вам сказать, Федор Васильевич… — замялся Калымдай. — Ничего критичного, так скажем.

— Уже легче. Рассказывай.

Калымдай задумался на секунду, видимо решая с чего начать, потом хихикнул, вспомнив что-то и доложил:

— Сначала всё спокойно было, Федор Васильевич. Как в город въехали, дедушка сразу послал в ближайший кабак одного из бесов за самогоном. Потом уже когда отъехали от кабака на пару улиц, а самогон закончился, дедушка стал орать, что самогон был прокисший и вообще дорого и велел разворачивать телегу, чтобы вернуться и набить морду кабатчику.

— Кабатчик-то хоть жив остался?

— Наверняка жив. Мы уговорили дедушку, что кабатчики все одинаковые. Ну не возвращаться же нам? Дедушка пробормотав, что это разумно, велел остановиться у ближайшего кабака и отправил туда бесов чинить разгром.

— Разгромили?

— Ну не весь кабак конечно… — замялся Калымдай.

— Понятно. А что же ты деда не остановил?

Калымдай посмотрел на меня удивленно:

— А вы сами пробовали когда-нибудь дедушку Михалыча остановить в таком состоянии? Я даже и пытаться не стал, успел только отвлечь его богословским диспутом от того, чтобы он самолично в кабак не отправился бесами руководить. Только зря я божественную тему поднял, ляпнул первое, что в голову пришло ну и вот…

— Ох… — я схватился за сердце. — После кабака пошли церкви громить?

— Ну что вы, господин генерал. Совсем, даже наоборот. Дедушка так проникся спором, оправдывая первородный грех…

— Это что же у вас за тема диспута была?! — поразился я.

— Да не важно, Федор Васильевич, к делу никакого отношения не имеет. Важно что дедушка Михалыч призвал бесов, аки фараон, который с перепою, надо полагать, увидевши странный сон, призвал мудрецов и волхвов со всего Египта… Тьфу, ты! Вот же тема какая прилипчивая!.. Виноват, господин генерал. Короче, позвал Михалыч бесов и повел их каяться, а заодно и креститься в ближайшую церковь.

— Твою ж дивизию… Бесы хоть успели убежать?

— Не успели. Но вовремя вручили дедушке Михалычу бутыль самогона, которую стащили для себя во время драки в кабаке.

— Фух… ну чуть легче…

— Чуть-чуть, Федор Васильевич, — согласился Калымдай. — Дедушка, когда и эту бутылку выжрал, про церковь сразу позабыл, но не про наш с ним диспут. Он снова стал что-то орать, а потом даже и петь про первородный грех и велел бесам поворачивать на Лялину улицу мол, он сейчас всё нам в деталях объяснит и наглядно покажет.