Иван Булавин - Лекарь [СИ]

Мы оба закатали рукава и промыли руки спиртом, рядом, благо, стол большой, я разложил стерильные инструменты. Начали.

Сделав надрез, я достал рёберные ножницы или, как их ещё называют, костатом. Четыре ребра хватит, потом разожмём и внутрь полезу. Рёбра перекусывались с противным мокрым звуком, уже бы блеванул, но, к счастью, наркотик действовал и я пребывал в абсолютно бодром и работоспособном состоянии. Готово. Вставляем расширитель. Разжав рану, заглянул внутрь. Так. Вот это серое — плевра, внутри розовое с кровью. Где-то снизу стучит сердце, но мне не видно, нехорошо стучит, прерывисто. Итак, лезем внутрь.

Откуда-то сбоку брызнула кровь, заляпав чистую рубашку. Пинцет полез внутрь. Выступила кровь, но ухватить наконечник я успел. Теперь, когда я его держу, нужно саму рану разжать, не хочется кусок лёгкого выдернуть, есть инструмент, хотя, помнится, брать я его не хотел. Не считал нужными эти пластинки. А теперь мы разжали края, и я почти без потерь вынул наконечник наружу. Снова брызнула кровь, но это уже неважно. Как смог очистил рану от возможных инородных тел, полил асептическим раствором. Дальше-то что?

А дальше, это и дураку вроде меня понятно, нужно закрыть рану. Ну, допустим, наружную рану я зашью без проблем. А с внутренней что делать? Насколько помню, нужно дренажную трубку ставить да выводить всё дерьмо из лёгкого несколько дней, вот только нет её. Не углублялся я настолько в хирургию. Есть нитка. Растворимая. Вот просто и зашью. А дальше — на всё воля богов. Я извлёк на свет средних размеров кривую иглу, вставил в иглодержатель, вдел в неё столь же мелкую нить и в несколько стежков зашил разорванное лёгкое. Готово. Теперь осталась самая малость. Зашить собственно рану. Это уже труда не составило. Наложив чистую повязку, я счёл свою миссию выполненной и позвал из коридора людей.

— Что с ним? — первым вопрос задал бургомистр, — будет жить?

— Думаю, что будет. Операцию я сделал, теперь на всё воля богов. Чуть позже дам лекарства.

— Сколько мы вам должны, господин доктор? — это уже казначей, видимо, спасение сотрудников проводится за муниципальный счёт.

— Тридцать талеров за бинты и лекарства, а больше ничего. Нужно ждать. Если выживет, не сомневаюсь, он сам меня отблагодарит. Я в городе ещё два дня пробуду. За этот срок всё решится. Завтра приду на перевязку. Кладите больного так, чтобы здоровое лёгкое сверху было.

Прежде, чем уйти, я сделал больному укол антибиотика. Он, надо сказать, умирающим уже не выглядел, бледен, да, но на труп похож мало. Перед уходом Оскар прихватил аккуратный четырёхгранный наконечник. Сказал, что вещь качественная, отличной закалки, такие королевские гвардейцы пользуют, бронебойности повышенной. Вот и бандюки разжились. Или то не бандюки были? Да, неважно. Встревать в разборки местного криминалитета — это то, что нам меньше всего нужно.

Когда вернулись домой, мне хотелось вина и женщину, но женщин доступных поблизости не было, а мешать вино с наркотиком я не стал, хватило остатков ума. Поэтому, просто завалился спать, до рассвета ещё оставалось время. Естественно, предварительно отмывшись от крови и сменив рубашку. Не терплю грязи. В этом мире особенно.

На следующий день я продрых до обеда. Как мне это удалось? Очень просто: Эдмунд встал с секирой у дверей номера и, сделав злую рожу (ему для этого даже стараться не нужно), всех страждущих посылал по матери. Его уговаривали, грозили, пытались подкупить, но безрезультатно. А действительно, что сделаешь с тупым орком, который и язык-то плохо знает. Им невдомёк, что «дикий» орк не знает как раз орочьего наречия, только акцент копирует, а на государственном языке говорит лучше многих прибывших, даже, вроде, читать умеет. А силой его заставить только стражники смогут, а будут ли они расстраивать доктора, который вчера их капитана штопал? Вот именно.

В итоге, когда моё высочество соизволило встать и продрать глаза, солнце уже было в зените. Я, даже не позавтракав, принял с десяток самых тяжелобольных. К счастью, там ничего серьёзного не оказалось, всё решалось таблетками. Отпустив последнего, молодого мастера с раной руки, которая, как он сказал, уже месяц гноилась, я уселся за стол. Парни постарались и натащили из харчевни всего и побольше. Плюнув на всё, налил себе вина и занялся отличной ветчиной с зеленью, придавливая всё это белым хлебом, минут пять, как из печи. Нет, всё-таки, есть в жизни средневекового врача свои плюсы.

Когда я, изрядно потяжелевший, отвалившись от стола, начал надевать плащ, чтобы пойти в ратушу к капитану, меня опередили. Прибежал мальчишка-посыльный и заявил, что «господин капитан пришёл в себя». Новость меня обрадовала, и я отправился проверять состояние пациента.

Ратуша была достаточно большим зданием, чтобы использовать её ещё и в качестве госпиталя. Только перенесли больного в другую комнату, где, как нельзя кстати, были большие окна и много света. Раненый капитан лежал на постели с высокими подушками, лицо его было всё ещё бледным, но взгляд выражал полное отсутствие желания умирать. Услышав хлопнувшую дверь, он повернул голову и тихим голосом заговорил:

— Герберт Франц, капитан стражи.

— Вольдемар Ситник, — бродячий доктор.

— Вчера вы меня спасли?

— Считаю, что спасать жизни — задача любого врача. Даже если ему за это не платят.

— Кстати, — он легко кашлянул и сморщился от боли, — вам ведь вчера выплатили не всё?

— Да, кое-что осталось, — не стал я спорить, открывая чемоданчик, я потом скажу, во что обошлись пилюли, которые я вам оставлю, за работу не возьму ничего.

— Почему?

— Есть у меня мнение, что капитана стражи, который в одиночку нападает на логово бандитов, можно и нужно было оперировать бесплатно. Я могу взять плату, но не деньгами. Пусть в славном городе Виттенберге у меня будет друг.

— Который к тому же капитан стражи? — он попытался засмеяться и снова скорчился от боли.

— И это тоже, — не стал я спорить, натирая его руку спиртом — сейчас я дам вам лекарство, оно снимет боль, возможно, вы уснёте, но это к лучшему. Пилюли оставлю здесь, они не дадут начаться воспалению.

Игла воткнулась в тело. Попутно отметил, что жара нет, а пульс, хоть и слабый, но ровный, хорошо. Морфий подействовал быстро. Глаза капитана подёрнулись пеленой, а голос стал сбивчивым. Я успел дать ему таблетку и воды из кувшина, чтобы запить. Оставил ещё недельный запас, рассказал сиделке, как принимать. Однако, везунчик он, капитан Франц.

А у меня, в последний день пребывания здесь, были ещё дела. Сначала отправил Яна на рынок прикупить еды и вина для дальнейшего похода, там, где мы пойдём, поселения редки, так что пополнять запасы будет трудно. А пять здоровых мужиков жрут на удивление много. Дальше, неплохо бы из вещей чего прикупить. Рубашку мою постирали, но нужна ещё сменка. К тому же Ян у нас довольно бедно одет, не пристало спутнику хорошего врача одеваться как деревенский мужлан. Да и доспех какой-нибудь не помешает. Всё же дорога небезопасна.