Роман Афанасьев - Война чудовищ

– Сигги, – простонал алхимик. – Глазам не верю! Ты вернулся!

– Конечно, – кивнул Сигмон, без колебаний берясь за кружку алхимика. – Я не мог не вернуться. После того, что увидел в Пиере, маленьком городишке, расположенном между Ташамом и Ривом.

– И что это было? – поинтересовался маг.

– Кукольное представление, – отозвался Сигмон. – Разыгрывалась сценка о том, как одинокое черное чудовище спасает город Ташам от нашествия вампиров. Чудовище звали Сигмон.

– Это не я! – возопил Рон. – Проклятье! Опять ты все на меня валишь!

– На афише стояло твое имя, – отозвался тан, прикладываясь к кружке.

– Ну, – выдохнул алхимик, – может быть, я кому-то рассказал за стаканчиком вина... И только!

Сигмон обернулся и положил руку на плечо полуэльфа. Тот вздрогнул и попытался улыбнуться дрожащими губами.

– Это было чудесное представление, – сказал Сигмон. – Я смотрел его три раза. И я безумно рад тебя видеть, Рон.

– И я рад, – с облегчением выдохнул алхимик. – Благие небеса... Сигмон! Где тебя носило?

– Улаживал кое-какие дела, – отозвался тан. – Но теперь все позади. Я вернулся.

– Де Грилл знает об этом? – спросил Корд.

– Да, – отозвался Сигмон. – Я заглянул к его светлости сразу, как только появился в городе.

– А почему не к нам? – обиделся Рон.

– Нужно было уладить самое последнее дело, – отозвался Сигмон. – Но теперь все в порядке.

– За это и выпьем? – осведомился Дар, принимая из рук трактирщика тяжелый кувшин.

– Нет, – отозвался Сигмон. – Эй, любезный, принеси-ка нам вина. Старого доброго гернийского. Того, что называют «Красным Листом».

– Ого, – отозвался Рон. – И что же мы отмечаем помимо твоего возвращения?

Сигмон молча выудил из-за отворота камзола лист бумаги и протянул его Корду. Тот развернул бумагу к свету.

– Назначение на действительную королевскую службу... – прочитал он.

Потом замолчал, пробежал глазами текст и передал лист магу.

– А нас кто-нибудь спросил? – мрачно осведомился алхимик, заглядывая через плечо Дариона. – Это что за служба такая?

– Посмотри последнюю строчку, там, где цифры, – посоветовал Сигмон.

– Я согласен, – выдохнул Рон. – Честное слово. Когда приступать?

– Завтра, – отозвался Сигмон. – Я все расскажу завтра. А сегодня мы будем пить, пока не свалимся под стол.

– Что же, – сказал Корд. – Поздравляю. Надеюсь, это будет хорошая служба. Начнем?

– Как только этот жмот трактирщик принесет нормальные стаканы, – отозвался алхимик. – Я не буду пить «Красный Лист» из пивной кружки!

Трактирщик не заставил себя долго ждать – он сразу почуял, что гости не остановятся на одной бутылке. В надежде поправить финансовые дела, пришедшие в упадок из-за проклятой жары, он вынес посетителям лучшие бокалы из горного хрусталя и сразу две бутыли гернийского.

Наполнив хрусталь алым вином, друзья поднялись на ноги.

– За тебя, – сказал Рон. – Я же не единственный, кто заметил в этой бумажке титул графа?

– Нет, – успокоил его Дар. – Мы все заметили. Так что пьем за вашу светлость, граф. Мои поздравления.

– За тех, кто вернулся и тех, кто не смог, – сказал Корд.

– За друзей, – сказал Сигмон, поднимая бокал правой рукой, с которой он так и не снял перчатку. – Я пью за вас. Спасибо вам, друзья, за то, что вы есть. За то, что у меня теперь есть куда возвращаться. И за то, что, несмотря на все королевские печати, для вас я навсегда останусь просто Сигмоном ла Тойя.

Звон бокалов ручейком растекся по пустому залу таверны. Вечернее солнце заглянуло в распахнутые двери, осветив четырех человек, стоявших у стола. У всех теперь был дом, служба и верные друзья. О большем человеку мечтать и не стоит. Каждый из них знал, что это самый лучший день в жизни. И все же, несмотря на это, каждый надеялся, что завтра будет лучше, чем сегодня.

– Рон, – позвал Сигмон, когда бокалы опустели. – Я тут подумал...

– Что?

– Ты проспорил мне десять золотых.

– Сигги!

– Ну, мне же надо как-то устраиваться в столице.

Взглянув на онемевшего от возмущения алхимика, Сигмон, бывший курьер вентского полка, чудовище, герой и просто человек, сделал то, чего не делал уже больше года. Он улыбнулся – широко и открыто, как человек, у которого больше нет бед и забот. И засмеялся.