Роман Афанасьев - Война чудовищ

Близилась полночь. Лесная чаща утопала во тьме, скрывая свои тайны от людей, посмевших нарушить покой древнего леса. Ополовиненная луна, напоминавшая надкушенный круг незрелого сыра, висела в безоблачном небе одиноким фонарем. Светила она ярко, но у подножья лесных великанов чернильными кляксами лежала тьма. И все же люди шли вперед, не останавливаясь ни на миг. Ровно, уверенно, след в след – не тратя попусту силы, но и не медля. Точно так же шли и в прошлую ночь, и в позапрошлую, ведомые вампиром, что страшился солнечного света. Но сегодня они спешили. Знали, что к исходу ночи должны дойти до башни. Сегодня – или никогда.

Первым уверенно вышагивал Мираль. Он прекрасно видел в темноте и торил путь всему отряду. Следом, дыша упырю в затылок, шел Дарион. Маг плохо видел в темноте, но зато держал наготове свой посох, готовый взорваться убийственным пламенем. Он был готов в любой момент упокоить кровососа, если тому вздумается показать норов – на поясе упыря по-прежнему висел клинок, лишивший головы Ирма. Никто не собирался обезоруживать Мираля, в отряде каждый меч на счету, а меч Риго – наследный клинок графов Дарелена – остался в замке, вместе с железным венцом.

Следом за Дарионом осторожно скользил Ронэлорэн. Полуэльф чувствовал себя в лесу как дома. Хоть родился и вырос он среди людей, но за время скитаний прошел сотни лиг – и дорогами, и чащей. Правую руку он держал на груди, поближе к перевязи, набитой колбами со смертельным для кровососов дымом. Шел он легко и бесшумно, стараясь не отставать от мага.

Следом за другом шел Сигмон. Для него тьма была не больше чем сумерками, и он не забывал посматривать по сторонам, вглядываясь в подозрительные тени.

Замыкал отряд Корд. Капитан никогда не жаловался на темноту, и тан предполагал, что бывшему пирату она не помеха. Он был немногословен и решителен и порой казался Сигмону сложным механизмом, вроде гномьего замка с секретом. Он всегда знал, что нужно делать, и действовал без малейших сомнений и колебаний. Такая решительность немного беспокоила тана, все же человек не железо, не следует ему разить бесстрастно, без чувств и эмоций. Но зато Сигмон был уверен: тыл надежно прикрыт. Ему оставалось лишь присматривать за Роном и Даром, а те в свою очередь следили за кровососом.

Лошадей, одолженных в конюшнях Дареленского замка, они бросили прошлым вечером, прямо на старой проселочной дороге, заросшей лопухами – перед ними встала глухая чаща, непроходимая для коней. Из поклажи забрали только воду с хлебом и сразу отправились в самое сердце старого леса. Сначала шли по карте, следом за вампиром, что указывал путь. Но потом карта стала не нужна.

Древний лес хранил мрачные секреты столетиями, и за это время никто не осмеливался потревожить его покой. Но недавно двуногие снова вернулись в чащу. Они оставили следы – упыри не умеют ходить по лесу как эльфы. Конечно, они и не люди, что ломятся через подлесок, ломая ветви и втаптывая первоцветы в грязь. Никто из людей не заметил бы тропинок, проложенных кровососами. Но их видел Мираль. Их примечал острый глаз полуэльфа. Дариона манило древнее волшебство, исходящее от башни, а Сигмон просто шел на дух упырей, что пропитал каждый шаг этих невидимых простому смертному троп. Корд шел следом за друзьями. Бывшего наемного убийцу и пирата вел запах боя и крови – крови, что еще не пролилась, но которую он уже чуял.

Они шли на зов последней магической башни, к сражению, что могло стать последним, и каждый из них знал: шанс вернуться обратно слишком мал. Мираль не смог долго хранить свою тайну: под тяжелым взглядом Сигмона он признался, что собирался отправить отряд на верную смерть. Вампиров у башни собралось гораздо больше, чем в замке Дарелена, и это были не изнеженные придворные, а настоящие новообращенные упыри, что должны стать ядром новой армии ночного народа.

И все же никто не отступил. Выслушав упыря, друзья переглянулись и продолжили путь. Они шли вперед, шагали след в след ночи напролет, чтобы не дать смертельной заразе вырваться из чащи и расползтись по окрестностям. Надо нанести последний удар – и раньше, чем упыри снова двинутся к Дарелену и Ривастану, или хуже того – разбредутся в стороны, рассеются по округе и тайно укрепятся в городах людей. Друзья просто шли вперед и надеялись, что умрут не раньше, чем смогут добраться до башни и уничтожить ее. По дороге не разговаривали – все слова давно сказаны, решения приняты. Оставалось только плыть по течению навстречу судьбе и не оглядываться назад. Они шли.

Когда миновала полночь, маг ухватил Мираля за плечо и остановился. Весь отряд замер.

– Она близко, – сказал Дарион, облизнув пересохшие губы. – Я слышу ее голос. В башне еще живет магия, она не ушла насовсем, не исчезла. Но мага в ней нет.

– Уже хорошо, – отозвался Рон. – Не придется, значит, воевать со стариком, выкуривая его из собственного дома.

– На твою долю войны хватит, – мрачно бросил Мираль, стряхивая с плеча руку мага. – Надо было вернуться и укрепиться в Даре, как я и предлагал. Замок может выдержать даже штурм ночных братьев, а верные мне войска помогли бы отбить атаку.

Вампир был страшно зол – во время похода ему приходилось пережидать день под плотными покрывалами, зарывшись, насколько можно, в сырую землю. Сверху его обычно закидывали лапником, превращая временную лежанку упыря в подобие землянки. Именно так путешествовали кровососы по незнакомым местам. Способ проверенный, действенный, но приятным его назвать нельзя. Сигмон порой думал, что Мираль рассказал о войске у башни с одной лишь целью – чтобы отряд повернул назад и вернулся в уютный замок Дарелена. Но отговорить охотников от похода ему не удалось, и теперь кровосос исходил желчью. Его голова лишь на мгновенье почувствовала венец графа Дарелена, во время скромной коронации, продолжавшейся не больше четверти часа. И вместо праздничного застолья он оказался в лесу, в опасной близости от тех, против кого затеял мятеж.

– Ничего, – отозвался Рон. – Многим правителям приходилось подкреплять права на трон острым клинком. У тебя есть шанс заслужить венец Дарелена в бою. Тогда, думаю, немного найдется охотников оспорить твои притязания на трон.

– Верно, – буркнул Мираль. – Еще немного, и им не придется ничего оспаривать. Трон останется свободным и на него заберется низкородная шваль, что устроит Ривастану веселое лето.

– Зато, если уцелеешь, войдешь в историю своего рода как король-завоеватель, – парировал Рон. – А таких, как мне помнится, среди кровососов еще не было. Пустячок, а приятно.

– Тише, – оборвал их Сигмон. – Кто-то идет.

Он смотрел поверх голов друзей в чащу и видел: клочья темноты трепещут, как листья, потревоженные ветром. Никаких подозрительных силуэтов, никаких зловещих теней... Просто острое предчувствие, что надвигается беда. И запах – тяжелый запах сырой могилы – стал удушающим. Накатил мутной волной на тана, заставил сгорбиться, принимая на плечи тяжесть всей ночи...