Павел Ан - Камень Трокентана. Книга 3 [СИ]

Воцарилась тишина. Отряд состоял из опытных воинов, хорошо понимавших, что означает идти вверх по течению реки теперь, и чем это чревато, поэтому ни одного добровольца не нашлось, хотя большинство солдат к Бораку относились хорошо. Они бы не бросили его одного на верную смерть, но теперь каждый из них понял, что добровольцев принудительно назначат, Борак не останется один, а его самого на этот раз возможно пронесёт.

Валент посмотрел на Борака недобрым взглядом, но потом устало, тяжело вздохнул. Ситуация, в которой он теперь оказался, была непростой. Он слишком легкомысленно отнёсся к разговору с Бораком. Не стоило быть столь категоричным, это ведь не столица, где каждый без промедления готов исполнить любое его слово. Он ведь сам сказал Бораку, что тут, в глубине занятых орками земель, перед лицом смерти они все равны несмотря на различия. И теперь, если он назначит солдат в отряд против их воли на столь опасное и трудное дело, нет гарантии, что это всё не выйдет ему боком, но и медлить было нельзя. Естественно месть Белгу была лишь предлогом, а истинная цель была куда важнее и глубже для посвященного в кое-какие тайны Валента. Но теперь оказалось, что идти вперёд и не с кем, а идти назад нельзя, точнее можно, но это значит навсегда упустить тот самый единственный шанс, который выпадает в жизни только раз, похоронить вековую мечту знатных родов.

Наконец молчание было нарушено, и Валент заговорил.

Вижу, Борак, никто не хочет составить тебе компанию в твоём доблестном порыве. Ну что же, раз так, это сделаю я, а остальные пусть смотрят сами. Я-то хоть не прослыву трусом на старости лет.

Такой оборот речи был рассчитан на то, что кто-то из храбрецов в порыве эмоций вдруг выйдет и скажет: «Ну не трусливей же я слизняка-чиновника». И такие храбрецы были, но пока Валент смотрел в сторону отряда и не видел, Борак сделал отмашку рукой, желая уберечь людей от неуместного порыва, и этот знак удержал желающих.

Пауза затянулась. Валент напряжённо смотрел на застывший перед ним в молчание отряд. Наконец он повернулся с недовольным лицом к Бораку.

— Помнится, вчера ты говорил мне о судьбе спасённых селян, чьё спасение ты приписывал моим скромным заслугам. Тогда ты предлагал их мне в качестве прислуги.

— Да, но ты же сам отдал этих людей в подарок солдатам.

— Разве? Нет, ты верно ослышался. Я сказал, что они обязаны солдатом жизнью и спасение от неминуемой смерти подарок от солдат для них, верно, ты невнимательно меня слушал.

«Вот мерзавец!» — подумал Борак, понимая, к чему идёт разговор.

— Прошу простить мне мою оплошность, но как же ты желаешь поступить с этими изнеможенными, измученными людьми на которых у нас нет свободных лошадей и для которых нет тёплой одежды, да и воевать они не способны?

— Ну что ты, Борак, к чему вооружать измученных селян, когда у нас столько настоящих воинов? Мне нужна лишь прислуга, которая бы готовила мне еду и несла бы поклажу. Всё-таки я оказался недостаточно готов вершить в одиночку столь славные дела. Я возьму себе лишь одну девушку, ну а другие селяне могут быть свободны.

«Он даже боится взять с собой юношу, жалкий слизняк, ну да, а вдруг они поменяются местами и господином станет не он» — подумал Борак.

— Как пожелаешь, почтенный Валент.

— А ты не желаешь взять себе прислугу, Борак?

— Не привык к прислуге в походе.

Валент криво ухмыльнулся, но делать было больше нечего. Отряд, получив письменный приказ Валента, который был гарантией того, что с ним не сделал ничего плохого, отправился вниз по течению реки. Их же теперь осталось только трое, да и у выбранной Валентом себе в прислугу девушки не было своей лошади, и она теперь стояла, держа в руках несколько мешков, с испугом и растерянностью смотря на двух стоящих перед ней всадников. Валент недовольно смотрел на девушку, теперь, когда всё пошло совсем не так как нужно, он был весьма раздражён. Да и не брать же ему к себе в седло обычную простолюдинку, слишком много чести для неё. Наконец, он раздражённо повернул лошадь и поскакал в сторону переправы у деревни Анат, чтобы оттуда продолжить путь вдоль берега вверх по течению реки. Девушка испуганно провожала его взглядом.

Борак тяжело вздохнул. Он подъехал к ней и, посадив к себе за спину, приказал крепко держаться, не бросать же теперь её одну в пустошах.

Борак догнал Валента, но не стал ехать с ним вровень, так как сам был чрезвычайно зол на него, из-за произошедшего, да и куда он, чиновник, без него-то теперь денется? Будет нужно, сам к нему прискачет, да что там прискачет, приползёт.

— «Как тебя зовут?» — обратился он к сидевшей у него за спиной девушке.

— Амелия, господин.

— Борак, просто Борак. Не бойся, мы выберемся из этих пустошей, вернёмся в город, где всё спокойно и безопасно, ты сможешь уехать на восток в тихую провинцию и жить там себе свободным человеком.

— «Но у меня же ничего и никого нет» — сказала девушка и заплакала.

— Везёт же тебе.

— Как же это везёт?

Но Борак не ответил. Был бы он один как перст и не согласился бы на эту глупую авантюру, а теперь лишь глупая смерть. Впрочем, Борак справедливо полагал, что упрямства чиновника не хватит надолго, и вскоре он сам прикажет повернуть обратно. Но Борак не знал истинной цели похода, и того что двигало Валентом, иначе он не был бы столь опрометчив.

Валент же теперь оставил все мысли о возвращении, он только пришпорил, как следует лошадь, чтобы скорее догнать тех, кого они искали, так как это была для него теперь единственная надежда. Всё или ничего!

Девушка, сидевшая за спиной у Борака, продолжала плакать, и тот подумал, что был слишком жесток к ней, говоря такие слова. Она была совсем молодой, ей было около четырнадцати лет, у Борака самого была дочь примерно её возраста.

«Не плач» — сказал он, обращаясь к девушке. Если выберемся живыми из этой передряги, даю слово, я тебя не оставлю на произвол судьбы. Мы теперь с тобой вроде как товарищи по походу, у нас с тобой одно седло и общий стол, не думаю, что твой новый хозяин даст тебе хоть корку хлеба. Так что не переживай обо всём этом, лучше смотри в сторону пустошей, если что увидишь, сразу говори об этом. Я же буду смотреть в направлении берега.

Вскоре они приблизились к реке. Часть остова парома ещё дымилась на берегу возле переправы и о зоркий и внимательный глаз! Орки! Они переправились ночью на плотах, и теперь отрядом не менее сотни расположились на этом берегу, окружив сгоревший остов парома.

Уничтожение переправы людьми переполошило и отрезвило орочьих вождей. Они поняли, что каулен не простит им такую оплошность, когда вернётся, и теперь они лихорадочно пытались как-то исправить ситуацию и восстановить переправу.