Дмитрий Хмурый - Азартный мир. Замок (СИ)

Я продолжал концентрироваться на песне, и в это время она будто зациклилась в голове, прокручиваясь снова и снова в ускоренном режиме.

Маны музофон съел у меня примерно двести единиц на запись, так что, с точки зрения потребления, машинка оказалась довольно прожорливой.

— Такая длинная песня? — спросила Амалия. — Ты почти полторы минуты записывал её.

— Сейчас сама всё услышишь. — с улыбкой ответил я. — Только дай я запущу.

Возникло приятное нетерпение, как от новой игрушки. Это как дарить племяннику машинку на пульте управления и ждать, когда он распакует её, чтобы самому тоже поиграть.

Я отодвинул девушку чуть в сторону, перекинул бриллиант из зелёного стаканчика в белый и достал пустой накопитель из чёрного.

— Так, а нужно просто положить накопитель, и всё автоматически заиграет? — уточнил у баронессы.

— Да.

Ещё раз поправил положение Амалии, поставив её в двух шагах от стола.

— Слушай, ты чего себя так странно ведёшь? — спросила она.

Ничего отвечать не стал, только улыбнулся и, взяв очередной накопитель из коробки, положил его в чёрный стаканчик, а сам повернулся, чтобы посмотреть на реакцию красавицы.

В этот момент из музофона заиграла песня, которую я выбрал.

Не знаю, почему, но хотелось дать Амалии услышать что-то очень необычное для неё, поэтому выбор пал на Nightwish — NightQuest.

Когда из рупора послышалась электрогитара, Амалия отпрыгнула в сторону и в лёгком шоке уставилась на музофон.

Затем добавились басы и барабаны, отчего девушка ещё раз вздрогнула, а после уставившись взглядом в рупор, замерла, как сурикат, смотрящий на змею.

Когда начала петь вокалистка, зрачки Амалии расширились, и, кажется, она затаила дыхание.

Наблюдал за всем этим с такимвыражением, что думал у меня лицо треснет. Улыбка была, как у Буратино — от уха до уха.

Медленно обошёл Амалию сзади и приобнял за плечи. Она вздрогнула от прикосновения, но продолжила слушать песню, не отрывая взгляда от музофона. Я же имел удовольствие наблюдать, как кожа девушки покрылась мурашками и маленькие волоски на руках встали дыбом.

Вот так, замерев, она и слушала музыкальную композицию, пока та не закончилась.

— Что это сейчас было? — спросила шокированная баронесса, которая, кажется, только что начала дышать.

— Тебе не понравилось?

— Понравилось… ПОНРАВИЛОСЬ? — блин, видимо, я перестарался, потому что взгляд её отдавал оттенками безумия. — Да это было восхитительно! Я никогда подобного не слышала! Что это за музыка? Как будто на ша́баше ведьм устроили вакханалию!

«А такое сравнение точно подходит под определение „восхитительно“?»

Теперь немного в шоке был уже я.

Попытался отстраниться от баронессы, но не тут-то было. Она схватила меня за грудки и, притянув к себе, громко спросила:

— А ты ещё подобные песни знаешь?

— Блин, а я смотрю, ты любишь пожёстче, да?

— Что? Ты о чём? Я тебе говорю, что музыка очень весёлая. Мне понравилось! Я прямо… прямо как-то… я прямо энергией наполнилась!

— Амалия, успокойся. Ты меня пугаешь. — я серьёзно пытался отстраниться от её безумного взгляда.

— Кхм… — выдала баронесса. — Извини, я что-то и впрямь возбудилась. Но ты ведь ещё дашь мне послушать что-то подобное?

— Да, только давай сначала выпьем чайкý, что ли… остынем, поговорим.

— Нет! Сначала ещё одна песня, потом чай. — твёрдо заявила Амалия.

— Ла-адно. Но только что-то поспокойнее, хорошо?

— Нет! Хочу такую же! — топнула ножкой баронесса.

«Вот же блин. Как её зацепило-то. Она сама на себя непохожа стала. Амалия хоть и ребячится иногда, но остаётся взрослой женщиной, а сейчас прямо как восьмилетняя себя ведёт…»

— А тебе, может, ещё чего погрубее? — спросил я глупость, подумывая про Accept и Rammstein.

— Ну… нет, грубее музыку не нужно. А пока… Ты знаешь ещё песни этих певцов? Хочу ещё что-то от них услышать.

— Ага, значит,Nightwish, да? Ладно. — ответил, думая, чтобы ещё такое записать.

Амалия достала бриллиант и убрала его в сторону, выдав мне для записи второй. Когда я спросил почему, она сказала, что хочет сохранить ту песню.

Подумав немного, записал Beauty And The Beast.

На музыку баронесса теперь не вздрагивала, но слушала всё также замерев. Когда из рупора послышался мужской голос, кажется, она чуть нахмурилась, хотя уже через пару мгновений, с появлением голоса вокалистки, выражение лица девушки вернулось к предыдущему восхищённо-напряжённому.

«Значит, ей именно оперный вокал понравился? Занимательно».

После песни, как и договаривались, Амалия приказала принести чай, и мы сели немного пообщаться.

— Слушай, может, зря спрашиваю, но почему вдруг муж решил сделать такой дорогой подарок? Ты ведь говоришь, что он от тебя фактически избавиться пытается.

— Ну, в этом ничего удивительного. — Амалию вопрос о муже не задел совершенно — Если он не будет оказывать мне знаки внимания в виде подарков, то его в обществе могут посчитать скупым. А подарок настолько дорогой, чтобы подчеркнуть статус маркиза, показав этим, что он очень богат.

Немного подумав, девушка добавила:

— Вообще, наше аристократическое сообщество предполагает показывать состоятельность на публике. Причём это повод не столько показать непосредственно богатство, сколько то, что у тебя есть деньги, чтобы в случае необходимости нанять армию. Таким образом, отбивается всякое желание некоторых личностей оттяпать кусочек твоей территории или какого-либо другого имущества.

— А что? Бывают случаи? — спросил я, невольно задумавшись о своём баронстве.

— Ещё как бывают! В последнее время, правда, такого не припомню, но раньше часто случались небольшие войны между дворянами. Даже знакомый тебе граф Лир был раньше виконтом, но посредством трёх военных кампаний отнял два огромных куска территории в графстве своего соседа, — удивила меня Амалия — тем самым заработав нынешний титул. Герцог Стинкри признал его командные способности и даровал титул графа, а графа Жефруа, у которого Лир отвоевал земли, понизили на целых два титула, до барона. Как сказал герцог Стинкри: «За бездарность в отстаивании своего имущества. Если я таких людей буду на войну привлекать, то они и вверенную им армию просрут, и земли королевства вместе с ней».

— Суровый мужик, но он в чём-то прав. — прокомментировал я заявление герцога.

…

Болтали мы ещё полчаса, после чего меня чуть ли не силой заставляли записывать композиции, а после прослушивания, записывать снова.

Хватило меня ещё на пять песен и то только благодаря тому, что в промежутках, пока, собственно, исполнялись сами композиции, а также в процессе чаепития, мана чуть восстанавливалась.

Финальная песня далась особенно тяжело. Хотел было уже отказаться, но под просящим взглядом баронессы, а также обещанием, что на сегодня это последняя, сдался.