Марк Калашников - Прайд [СИ]

Когда мы прошли чуть больше половины, пришлось закрыть глаза и погрузиться в медитацию – в таком состояние моя регенерация ощутимо усилилась, а значит девчата дольше не заметят неладное по проседающим барам.

Мир привычно лишился красок: стена, иссушенные люди – всё стало безликим и серым, разве что Искры внутри жертв превратились в едва тлеющие угольки, а вот нити-паразиты напротив стали ярче. Взгляд Сквозь Пелену открывал истинный мир, помогал увидеть силу, даже если та была скрыта.

Казалось бы, всё привычно, но моё внимание привлекла аномалия метрах в десяти дальше по стене. Зияющий чёрный провал, в центре которого сияла по-настоящему живая Искра. Лезть в это…выжженное место не хотелось, но и обойти тоже не получится – там тоже были…люди. Обогнав жрицу, я быстро подошёл к тому самому выжившему, лучше него никто не сможет объяснить, что тут произошло.

План был прост, но дал осечку. Прежде чем я успел хоть что-то спросить или сделать, аура живого наполнилась страхом.

Наверное, принял меня за одного из Стальных, а может и ещё за какую тварь, в маске вид у меня ещё тот вид, - мысленно подбирая слова, я вернул себе обычное зрение, надеясь, что так будет легче найти общий язык.

Мужчина, висевший лицом ко мне, действительно выглядел куда лучше прочих на этой стене, обычный человек, даже признаков истощения, голода или жажды не было – я без труда узнал совсем не изменившегося мага-воздушника. Взгляд уже не такой надменный, но это рожу я ни с какой другой не перепутаю – именно из-за него я чуть не сдох, едва попав в город. И ведь выжил скорее чудом, шансы были более чем скромные.

Теперь понятно почему он меня боится, - на лице невольно растянулась улыбка и вторя моим эмоциям, и маска со скрежетом начала искажаться, - стоп, я же в маске, он не мог меня узнать…но почему тогда боится?

Ответ лежал на поверхности. В нашу первую встречу я принял мага за кусок программного кода, созданный усложнять жизнь разной нелюди, а может именно тестерам, но на деле он оказался мразью, лишённой каких-либо моральных принципов.

В чём нельзя отказать воздушнику, так это в силе его дара и извращённой изворотливости…окажись они по одну стену баррикад с Гунгуном, тот бы наверняка оценил. Он сумел создать подобие Нитей: структура была намного грубее, местами истончалась до такой степени, что сквозь прорехи просачивалась пожранная ими сила, но главное – они беспрерывно работали. Воздушник…нет, он сумел сменить класс на – Раб Ваала, тянул силы из людей, прикованных к трём зубцам по левую руку от себя и четырёх по правую.

Его жертвы выглядели ещё хуже, чем обычные тела, прикованные к стене. Они словно сгнили, а после иссохли, обратив людей в комки вздувшейся и потрескавшейся плоти. Проволока, которой они были прикованы к зубцам стены давно добралась до костей, прорезав трухлявое мясо, но из ран уже не текла кровь. Их искры давно угасли и обратились в разрастающиеся червоточины, пока ещё не обратившиеся пустотой, но уже ставшие на этот путь. И что самое страшное, разум этих несчастных не был погружен в спасительное небытие или выжжен силой инферно – запертые в мёртвых телах, они горели в нескончаемой агонии, заживо пожираемые магом. Среди обрывков их аур читалось одно единственное желание – чтобы всё это закончилось как можно скорее.

- Ублюдок! – голос, искажённый маской, заставил тварь вжаться в зубец, но это всё, на что он был способен. – Твоя душа будет вечно гореть без права на перерождение, - вонзив выпущенные когти прямо ему в грудину, я потянул завизжавшую мразь с такой силой, что затрещали кости.

- Алькор, что ты делаешь? – бросившаяся было ком не Сум остановилась, не дойдя полудюжины шагов, точно на краю моей раздувшейся ауры, внутри которой бурлила ненависть.

- Этот мой! – только и смог я прорычать в ответ, продолжая сжимать и дробить грудину ублюдка.

- Но моё задание…

Слова Юли утонули в отчаянном крике мага – сжимаемая в лапе кость треснула, а меня наполнил сладкий и пьянящий ужас жертвы, вслед за которым пришли страх и непонимание девчат. Именно их эмоции помогли заглушить безумие и не дали демону внутри оторвать кусочек моей души.

Это сложнее, чем я думал, - стоило дать слабину, выпустить из-под контроля эмоции и сущность тут же нанесла удар, - впредь нужно быть осторожней.

­ - Алькор! – стрела праха, которую Сум продолжала поддерживать в руке, сорвалась с её пальцев и ударила в одно из изувеченных магом тел, но не причинив тому никакого вреда бессильно развеялась в воздухе.

Тело, висящее по правую руку от мага, дёргалось в бессильной попытке поднять голову. Кожа на щеках пошла трещинами и порвалась, обнажая мышцы, а Это всё не останавливалось, терпело нарастающую боль, но пыталось что-то сказать. Не человек и даже не искажённый, Это стало монстром наполовину сожранным пустотой, но цепляющимся за жизнь ради одной только мести.

- М…молю, - каждый звук, продравшийся сквозь ссохшееся горло, больше походил на скрежет, - месть, - кожа на шее потрескалась, но оно всё же сумело повернуть голову к магу и разомкнуть веки, обнажив пустые глазницы.

Больше Это не издало не звука, но не отступило, продолжая ломиться сквозь мой ментальный барьер. С тем же успехом обычный человек может биться о бетонную стену голыми руками, но тем не менее Оно не сдавалось. Подавшись этому натиску, я попытался создать в своей защите крохотную щель, через которую смог бы увидеть чужие мысли, но вместо этого Оно…он выплеснул всю боль разрывавшую его душу на части.

Неконтролируемая смесь обрывков воспоминаний и эмоций, они ворвались в меня единым потоком с одной единственной целью – показать.

Камеры, забитые до отказа людьми, запах нечистот, голод, страх. Людей становится всё меньше, а страх всё сильнее. Больше не осталось никого, только они – страх, отчаяние, ярость! Попытка вырваться…боль. Тьма.

Очнулся – они рядом, от этого одновременно больно и легче на душе. Пусть это было невозможно, но в душе он до последнего надеялся, что, хотя бы они спасутся…глупые мечты, так хотя бы они уйдут вместе.

Жена так и не очнулась, к счастью её видит только он. Сказал сыну, что мама спаслась – поверил. Жива или нет? Даже не знает, чего хотел бы для неё.

С каждым часом становится всё сложнее, но он не теряет надежды, говорит. Говорит каждую минуту, сын – он должен слышать его голос, голос отца, пока он должен быть сильным, за них.

Приволокли нового человека. Жалость, резко сменившееся омерзением – мужчина в изорванной мантии кричал, умолял принять его к тварям продавшимся инферно, но те отказали. Плевать на продавшегося урода, быть сильным становится всё сложнее, но нужно терпеть.