Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

Чир чувствовал, как внутри у него что-то поднимается и опадает, поднимается и опадает, точно морская волна.

— Я знаю, что ты хочешь спросить. Да! Там был яд. Но я не обманул. просто, кое-что утаил. Так было нужно. В склянке была кровь, сок лакерского дерева и яд. Если бы ты был недостоин — яд умертвил бы тебя. Кровь Змея. В ней много Частиц. Они будут изменять тебя. За сотню лет постареешь на год. Чутье обострится, сила — возрастет. От этого вся боль.

Чир хотел спросить о «цветах», что росли под окном, но ощутил какую-то слабость. Веки наливались свинцом.

— Значит, я все-таки стану Магом, — вяло сказал он. — Как это будет?

— Ты увидишь. Нужно подождать.

И вновь — молчание и слабость, какофония ночи и стук копыт по плитам.

«Я стану Магом, — думал Чир. — Я верил тебе. Я правильно делал, что верил тебе.»

Лес расступился. Из тьмы выросли белые камни, будто огромная стена встала на их пути. Чир различил вход. Он был очерчен золотым узором: тонкие светящиеся линии сплетали силуэты летящих сов. Что это? Знак мудрости или.

Маг спрыгнул на землю.

— Это оно — то самое место. Бурлит Силой, бурлит мощью! Здесь это случится. С минуты на минуту откроются Врата. Ты поймешь — о, да! — ты поймешь, что мир, который ты знал, лишь бледная тень настоящего бытия. Тебе откроется многое. Ты должен найти в себе силы понять это.

Чир спешился. Усталость все еще одолевала его, но слова старика заставили насторожиться. Рука коснулась пояса.

— Нет! — крикнул Маг.

Чир вздрогнул.

— Меч должен быть при тебе, — сказал Маг спокойней.

— Меня ждет опасность?

— Не знаю. И никто не знает. Сила капризна. Там может быть все что угодно.

Чир решительно направился в дрожащую тьму, окруженную золотыми совами. На мгновение он ощутил холод, будто обрушилась зимняя стужа. всего на мгновение. Потом окатило жаркой волной. На коже выступил пот, одежда сделалась необычайно грубой, точно древесная кора. Но Чир сделал шаг, и все пропало. Он ничего не видел, но чувствовал необычайный запах: аромат неподдающихся описанию благовоний. Какая-то странная уверенность толкала Чира вперед. Он шел, не боясь упасть, не боясь наткнуться на стену. Он двигался во тьме, которая пульсировала подобно гигантскому сердцу. Наконец, он заметил слабое сияние. По мере движения оно становилось сильнее. То мерцали стены и пол, состоящие из каменных плит. Вернее, древние руны, что были вырезаны на них. Чир ощутил, как Сила бьет из этих рун — шевелились волосы, трепетал плащ под струями магических потоков. Чир слышал шаги — за ним следовал Маг.

Сиянье рвалось из камня, как голубь из клетки. От него все делалось изумрудно-зеленым — ладони, одежда. Заболели глаза. Юноша щурился. Свет невыносим. Но ноги не могут остановиться. И эта усталость. Будто тело стало тяжелым, как те статуи у входа.

Впереди, в полу, виднелся черный провал.

Голос старика:

— Ты, сам того не ведая, каждый день, каждое мгновенье делал выбор: быть тебе никчемной тварью, нареченной «человеком», или коснуться высших знаний, коснуться Силы, рождающей Магов. Есть Винтики, и есть Механизмы. Из зерен рождался твой выбор… день за днем, день за днем. Проснись, Чир, проснись. Все что было до этого — лишь сон. Проснись. разомкни веки, вдохни полной грудью. Все что было — лишь сон. Проснись.

Веки сомкнулись. Чир был готов упасть на дышащие жаром магии камни. Он был готов рассыпаться, растаять, обернуться в пыль. Он ощутил, что Мир, вся Вселенная, пришел в движение, эфир огненным ветром закрутил хоровод вокруг него, вокруг него одного.

— Проснись, Чир, проснись. Ты был нечист и наг, наивен и глуп. Сейчас ты — лишь пепел. Восстань же Ясный Феникс! Восстань. Восстань!..

Чир погружался в Ничто . Он не ощущал ни времени, ни мира вокруг. Лишь голос. И пульсация. Он знал, что когда-то так пульсировал зеленый свет, струилась магия из запретных рун. Но когда это было? Где это было? И что теперь он, Чир? Частичка разума, тонущая в бездне.

— О, Феникс! Ясный Феникс! Жги крыльями! Я зову тебя. Я — дитя Стихий: сын бури и зноя, сын льда и могил! Рвись, Феникс! Круши!

Чир все еще сопротивлялся. Он старался зацепиться за реальность, старался сделать глоток воздуха. Старался пробудить мысли в затухающем мозгу. Но какая-то апатия разъедала его. Но густая тьма поглощала его, и он погружался в ее бездонную утробу.

— Да, круши и рвись! Вперед, вперед из мрака ледяных дворцов, где только ветер разъедает стены.

Ты сдаешься?! Ведь и ночи не прошло с тех пор, как ты готов был убить, превратить череп старика в лопнувшую дыню. Еще не села красная луна.

— …Пришло время наконец-то стать Магом. Помнишь, что я говорил? Взгляни на небо.

Чир поднял взгляд. Из-за облаков выплывала красная луна — медный диск, изъеденный оспинами.

Чир прикрыл окно, оставив лишь щель, чтоб птичье тело могло проскользнуть в нее. Он открыл легкий замок на клетке. Ворон тревожно зашевелился. Его глаза — две черные бездны, оправленные неопрятными перьями.

— Всеми Силами заклинаю тебя, поедатель падали, вскормленный кровью тельца. Следуй за мной на вершину мира и в студеные бездны Мертвой страны. И пусть трупные черви живьем поедают тебя, если ослушаешься ты моего заклятья!

Чир поднес лезвие к левой ладони. Сильнее нажать. Черным разводом выступила кровь…

— Взлетай, Феникс, взлетай! И сказано в рунах, что выбиты руками Древнейших на камнях, сгинувших в море: «Огонь и Ветер, Земля и Вода. Связавший все это не будет отныне во плоти и крови. И Маг — ему имя. Один. Огонь и Ветер, Земля и Вода. Всегда один Маг! Всегда!»

Всегда один Маг!

Пульсация нарастала. И Чир, наконец, ощутил, что это бьется его сердце, будто он смотрит внутрь себя и видит сухой комок, стонущий от боли.

— Взлетай, Феникс!

Он уже не слышал слов, что превращались в рев, в рокот грома.

Всегда один Маг!? Но почему? Разве я теперь не Маг? Я ДОЛЖЕН стать Магом. Выходит. нас теперь двое.

И тут.

Тут случилось нечто заставившее очнуться, вырвавшее из тьмы. Его слух уловил звон клинка, вынимаемого из ножен. Миг — глаза распахнулись, свет ослепил их. Чир почувствовал, как лезвие рассекло воздух над его головой. Он успел выхватить свой меч. Клинки скрестились. Сноп искр! Клинок старика скользнул по лезвию Чирова меча, метнулся вниз. рукав затрещал, рубиновым ручьем заструилась кровь. Капли упали на магические плиты, и они задрожали. Вся пещера содрогнулась, издав жадный стон! Пещера жаждала крови!

Чир не чувствовал боли — он был слишком напряжен для этого. Здоровая рука мертвой хваткой держала рукоять меча. Волна дрожи прокатывалась по телу. Он. он рыдал. Гримаса непонимания, ужаса, муки застыла на лице. Слезы засыхали на разгоряченных, красных как медь щеках. Почему?..