Оксана Алексеева - Наследник черного престола [СИ]

— Во-от как, — задумчиво протянул Николай и всеми силами попытался не разглядывать полуголых девиц. — Так они мне не нужны.

— Недостаточно красивы? — уточнила Трина. — Можно их убить только за то, что они посмели уродиться недостаточно красивыми для вас — этого во все времена хватало.

— Знаешь, ты тоже не красавица! — возмутился Николай, хотя и соврал: Трина даже на фоне милых наложниц казалась ему самой хорошенькой. — Дело не во внешности. Я, знаете ли, брезглив. Не хочу пользоваться кем-то после своих родственничков. Но и запах паленого мяса неприятно щекочет ноздри. Что предполагается делать в таком случае?

Шорсир — все, как одна, — видимо, ответа не знали, потому что просто смотрели на него, не моргая. Опять пришлось решать самому:

— Вспомнил, кто раздражает мой царский взор уродством. Эти, как их, уборщики… — он перебирал пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить.

— Ругры, — милостиво подсказала Трина.

— Точно! Моя избалованная эстетика желает, чтобы мои покои убирали только красивейшие женщины. Эти сойдут. Пусть только оденутся.

Наложницы переглянулись, шорсир так и не сняли камень с лиц.

— Тогда мы можем переселить их в комнаты для слуг, мой лорд.

— Прекрасно, Вторая. Наконец-то мы начали друг друга понимать. Все вопросы решены?

Женщина коротко кивнула:

— Это не самый безопасный вариант, но мы будем нести караулы. И стоит только Тринадцатой позвать — тут же окажемся перед вами. Пока же вы отдыхаете, я попробую поговорить с остальными шорсир — если вы, конечно, не возражаете.

— Не возражаю, — отмахнулся Николай. — Трина, за мной.

Ему показалось, что телохранительницы сопровождают их какими-то странными взглядами. Потому, оказавшись наедине, тихо уточнил:

— Это ведь ничего, что я все так раскидал? Я хочу выжить, но при этом не сойти с ума!

— Ты в своем праве, Киан. Шорсир в любом случае будут настороже, а я успею их призвать, даже если сюда ворвется армия убийц. Именно потому не думаю, что произойдет что-то подобное. Наверняка тебя попробуют отравить, как твоих предшественников. Но я буду следить за тем, чтобы твои блюда прежде дегустировали не меньше десяти человек, да и первый хоасси наверняка станет помогать.

— Даже интересно, сколько же мне будет оставаться от обеда, — вздохнул Коля. — Но я не о том спросил. Выглядели твои сестры как-то… напряженно, что ли. Они теперь тоже считают меня тряпкой?

Она думала почти минуту, потом уверенно качнула головой:

— Нет, вряд ли. Они узрели твою непредсказуемость. А их напряжение связано с другим — с жалостью ко мне. Шорсир редко показывают эмоции, но я все-таки им сестра.

— Не понял. А тебя-то им с какого перепуга жалеть?

— Ты выделяешь меня из прочих. Заставил называть тебя по имени, выбрал для своего уединения.

— Но ведь… для безопасности!

— Шорсир отстранены от жизни обычных женщин, но они многое видят. Все эти признаки ясно дают понять: я тебе нравлюсь. А это означает, что дни мои сочтены. Я жива ровно до тех пор, пока ты не захочешь поддаться соблазну.

— Чего?! — Николай очень постарался как можно круглее выпучить глаза. — Придумала тоже! Да ты вообще не в моем вкусе! Фу-у-у! — он почти правдоподобно скривился ей в лицо. — Я милых девочек люблю, нежных! А ты у меня ассоциируешься с глиняным истуканом.

— С кем, прости?

— Неважно! И не красивая ты вовсе — я уже говорил. Уродливая даже немного.

— Спасибо. Теперь и мне дышится легче.

Николай расходился, чтобы ей вообще легко задышалось:

— Росточком не вышла, совсем не блондинка, костюмчик этот — мрак! Фигура ужасная, как тебя вообще земля носит? Ноги… эм-м, прямые. Я люблю, знаешь ли, с естественной кривизной. Ресницы твои — хоть ножницами подстригай. Тебе кто-нибудь говорил о чудовищном цвете глаз? Как теплый песок на солнышке, тьфу, аж в комнате светлее становится. Нет, Триночка, у тебя ни единого шанса.

Ему становилось все жарче, он нервно оттянул ворот, чтобы подпустить немного воздуха. А она прижала ладонь к груди и произнесла едва слышно:

— Благодарю, Киан. Мне не страшно умирать по твоей прихоти, но я предпочла бы умереть после того, как защищу тебя от всех врагов. Помочь раздеться?

— Отстань, — почти рявкнул Николай и скрылся в комнате для омовений.

И лишь под тонкой струей воды признался себе, что чувствует легкое разочарование. Жаль, что Трина не простая девушка, тогда у него в этом мире был бы хоть один близкий человек. Или хотя бы шанс сделать ее таковым.

Он переоделся в свои джинсы и футболку. Вышел, молча поужинал каким-то бульоном из полупустой тарелки и вафлями. Экспертиза прошла успешно, раз ему все-таки доставили этот поднос, а Трина спокойно наблюдала за трапезой. По непонятной причине он чувствовал какую-то обиду, но не мог ее озвучить, однако вскоре не выдержал затянувшейся тишины:

— Трина, ты сама-то голодная?

— Нет, Киан. Я успела поесть. Из кухни теперь будут доставлять еду нам в покои. Кстати говоря, остальные шорсир присоединились — теперь нас тринадцать, как и положено. Но ты должен посмотреть на них и принять клятву.

— Позже, — он отодвинул тарелку. — Здесь все равно развлекаться больше нечем, лучше уж хотя бы знакомства растянуть подольше. Книги-то хоть имеются? Изобрели уже печать?

— Имеются. Рукописные, — она кивнула. — Я распоряжусь, чтобы прислали из библиотеки.

— Тоже позже. А лучше завтра сходим в библиотеку вместе — я и тринадцать моих теней.

— Хорошо. Теперь я чувствую себя намного увереннее. Не могу представить ситуации, в которой мы все не смогли бы тебя защитить.

Они снова долго молчали. Николай все же озвучил мысль, которая его странным образом тревожила:

— Трина, а на твой вкус, я привлекательный? Внешне.

— Ты безупречен, Киан. Ни один мужчина не мог бы сравниться с тобой в красоте.

— А если бы я был толще на двадцать килограммов и ниже на двадцать сантиметров, ты бы ответила то же самое?

— Скорее всего. Ты ведь мой лорд. Я обожаю тебя по умолчанию, а не оцениваю.

Вот в этом и была причина его обиды — в фальшивости всего, что в этом мире делается и произносится. Коля встал и подошел к ней, ловя взгляд:

— Я приказываю тебе, Трина, всегда быть со мной честной. Даже если правда противоречит всем традициям, ты должна говорить только ее. Ясно?

Она будто вытянулась.

— Ясно. Я постараюсь, Киан.

— Тогда начни стараться прямо сейчас, что ты думаешь обо мне на самом деле?

Трина замялась, подбирая слова, но вскинула лицо и сказала твердо:

— Что, быть может, отравление для тебя не самый худший исход. Что если ты выживешь и останешься правителем до конца своих дней, то всегда будешь чувствовать себя несчастным. Тебе не подходит это место, как и ты не подходишь ему. Но ты даже не пытаешься подстроиться, а сопротивляешься. И именно это сопротивление будет делать тебя несчастным.