Валерий Гуминский - Серое братство

— Зачастую выход — это маленькая расщелина или провал в чистом поле, который даже и не виден, и о нем знают ограниченное число людей.

— Если бы вы знали, насколько ценно ваше сообщение, — пробормотала девушка, глубоко задумавшись о чем-то своем. — Вы можете идти. Стойте! Можете ли вы оставить мне карту, вон ту, на столе? Я лично верну ее, обещаю!

— Ради вас, энни королева, — поклонился Ральер, — я готов пожертвовать даже такой ценностью, жемчужиной моей коллекции.

Проводив взглядом старика, Лация подошла к столу и склонилась над картой; провела пальцем невидимую линию от Одема до Римата, задумалась на мгновение, и решительно села писать письмо. Закончила, громко крикнула:

— Пак!

В дверь просунулась голова испуганного слуги и залепетала:

— Его нет, энни! До сих пор не вернулся из города!

Что за дела? Впервые Пак не стоит за спиной молчаливой статуей, а носится по улицам Одема как волкодав, вынюхивая след. Чем их околдовал Вадигор?

— Позови лейтенанта Ласара! Живо!

Слуга оказался на редкость проворным, не в пример другим, заевшимся и вальяжным. Лейтенант прибежал, топоча сапогами и гремя ножнами меча об углы многочисленных поворотов дворцовых коридоров. Он от усердия вытаращил глаза и рявкнул:

— Я здесь, моя королева!

— Отправляйте гонца в Римат наместнику Коперу! Лично в руки передать этот пакет! Гонцу надеть зеленую повязку на рукав! [25] Зеленая повязка на рукаве гонца означает сверхсрочное сообщение. Следовательно, на любом постоялом дворе или перегонах он имеет право получить свежую лошадь без малейшего промедления.

— Слушаюсь!

Вторые сутки заканчивались полным безмолвием поисковых групп. Один за другим во дворец поступали донесения комендантов всех четырех концов Одема. Ничего утешительного. Лация не хотела даже выходить из кабинета, ежечасно рассылая пакеты во все уголки Ваграма. Она отменила приватные беседы с Амалеей и с матерью-королевой. К ночи заявился Пак, усталый и запыленный. Он бесцеремонно упал в кресло и пододвинул к себе корзинку с едой, но взял лишь бутыль с вином и надолго присосался к горлышку.

— Ну? — нетерпеливо топнула ногой Лация. — Твое поведение вызывающе, слуга!

— Я не слуга — я больше! — заметил Пак, и снова жадно припал к вину. Утолив жажду, он оттер губы и доложил:

— Я не нашел Вадигора, но следы его нащупал среди людей Потрошителя. Его зовут также Принцем. Вадигор был у него в качестве заложника, но куда исчез — не выяснил. Все оставшиеся на воле бродяги словно воды в рот набрали. Боятся шпионов. Тронг постарался научить их поменьше болтать.

— Хоть что-то, — выдохнула девушка. — Значит, он жив?

— Был жив, — Пак, наконец, взял хлебец и, разломив его, отправил большой кусок в рот. — Если парень не врал, Вадигора хотели продать тебе, энни, и за очень приличные деньги. Принц вообще хотел выбить для себя привилегии: полное прощение за все грехи и прочие награды.

— Я думаю, он заработал для себя пеньковую веревку на портовой площади! Эту почесть я ему обеспечу!

Уставшая, но со вспыхнувшей надеждой, она прошла в свою спальню совершенно без сил, упала в постель и уснула, и проспала бы долго, не разбуди ее страшный шум в коридоре. Ругалась стража, не пропуская кого-то, рвущегося поговорить с королевой. Лация наскоро привела себя в порядок, кивнула вскочившему Паку. Слуга рывком распахнул створки дверей, сделал знак, и королева выступила вперед, обвела грозным взглядом столпившихся придворных и военных, слуг и солдат.

— В чем дело? Кто объяснит мне причину столь раннего собрания?

Из плотно стоящей толпы вывалился незнакомый офицер в дорожном плаще, превратившегося из-за пыли из светло-коричневого в белесый. Он упал на одно колено и торжественно выкрикнул:

— Моя королева! Наместник Газара барон Афлег извещает о том, что в двух лигах от города задержан человек, назвавшийся Вадигором. Энн барон спрашивает, кто может подтвердить личность задержанного и что предпринять.

Лация уже его не слушала. Ощущение тяжести, словно на нее взвалили несколько мешков с песком, внезапно исчезло. В висках билась лишь одна мысль: Хвала Всеединому! Жив! Жив!

Вставать не хотелось. Лениво приоткрыл глаза, покосился на окно. Вечер. Я проспал почти сутки с тех пор, как под торжественные крики дворцовой челяди меня привезли к дворцу в карете барона Афлега, оказавшегося сообразительным малым и милейшим парнем. Славно мы посидели; моя голова распухла от выпитого вина настолько, что в ворота Королевского сада я въезжал в полудреме. Лация встречала меня бледная, осунувшаяся. Она вышла на крыльцо и пристально смотрела на мои попытки браво прошагать по прямой дорожке, стараясь не покачнуться.

Сообразив, в каком я состоянии, королева слабо улыбнулась:

— Я рада видеть вас живым и невредимым, энн Вадигор.

— И я тоже этому рад, моя королева, — склонил голову и тут же вскинул ее, посмотрев в глаза Лации. — Спасибо за ту помощь, которую ты пыталась дать мне.

— У тебя есть силы и желание пройти в Общий зал? У Совета накопились вопросы. Я понимаю, что ты хочешь выспаться после бурного возлияния с моим дядюшкой, но нужно войти в положение…

— Какие вопросы? — я твердо ступил на нижнюю ступень лестницы. — Идемте. Вот почему я не вижу среди встречающих главных людей Ваграма.

— Именно, — подтвердила Лация.

Весь цвет Ваграма находился в так называемом Общем зале, предназначенном для важных совещательных собраний. Полукруглый зал вмещал в себя несколько рядов массивных с искусной резьбой лавок, покрытых лаком, у дальней стены стоял королевский трон, а чуть левее находилось небольшое возвышение, похожее на кафедру в университете Таланны. Весь первый ряд был занят. Я увидел министра финансов Артуса, рядом с ним Балта, Грига, Тронга, Калиоса, парочку незнакомых мне старцев, поджимавшую губы — опять чем-то недовольна — королеву-мать, Брюнхильду-Амалею, отставника Ральера. Я понял, какой жест сделала Лация, выйдя мне навстречу, давая повод для пересудов. Плевать! Я зауважал девушку еще больше.

— Господа! — я кивнул в знак приветствия и коснулся пальцами правой руки левого плеча.

— Проходите, Вадигор, — первой откликнулась Женнис. — Садитесь рядом с энн Ральером, но только после того, как все нам расскажете. Ваше исчезновение вызвало большой переполох в Одеме. Признаюсь, давно мы не испытывали суматохи, которую устроила молодая королева… Наворотили вы дел. Ближе к делу. Говорите, юноша. Трибуна ждет вас.

Я поведал им свою историю от встречи с Хо и заканчивая расправой с бродягами Потрошителя в катакомбах. Это произвело большое впечатление на Совет. Балт переглянулся с Калиосом, едва заметно кивнул. Словно они и не сомневались в моих способностях.