Валерий Гуминский - Серое братство

— А сколько бихуров? — ехидно спросил Мастер, которого Хлыст назначил десятником, несмотря на хитрость и изобретательность первого, не желавшего, чтобы его способности были раскрыты раньше времени. Но, зная Мастера, я подозревал, что он сознательно допускал «оплошности», чтобы встать во главе десятка. Опытные воины нужны были Хлысту, как ни крути.

— Их никто не считает, — спокойно ответил сотник. — Каждые полгода в Улей пригоняют очередное мясо. Полагаю, что еще сотни две наберется.

Проглотив кусок мяса с пресной лепешкой, я задумчиво смотрел на Мастера, чье лицо, освещенное бликами костра, казалось жестоким, сведенным судорогой. Наверное, он почувствовал мой взгляд, поднял голову, губы его разомкнулись.

— Послушай, Философ, меня очень внимательно. Егерь очень уважает тебя за твои заслуги перед Братством, Поэт души в тебе не чает. А они — лучшие бойцы за последнее время. И мне не понятно их отношение к тебе, бабское какое-то… Как отношусь к тебе я? Ты слишком много размышляешь о добре и зле, о том, что следует делать, а что — нет. И чтобы не в ущерб самому себе. Я знаю даже: ты держишь на меня зло за разбитую физиономию. Согласен — переусердствовал. Но это не значит, что нужно всю жизнь лелеять ненависть в своей душе. А твои заслуги меня совершенно не трогают. Ты еще ничего не сделал, чтобы считаться важной птицей в Братстве.

— Насчет ненависти — это не так, — вяло возразил я.

— Да ну? Я же не слепой. Ты отправил меня в Паунс одним лишь словом, заслужив этим репутацию интригана. Я простил Философа, потому что так требовала жизнь. Переломив свою гордость. А это не так легко, как ты думаешь. Ты мало видел в жизни, которая тебя толком-то и по соплям не била. Но простить — дело святое для Братства.

— Лицо уже давно не болит, — усмехнулся я.

— Я слышал краем уха, что у тебя неплохие отношения с королевой Ваграма, — Мастер слизнул с кончика ножа жир.

Я сел, обхватил колени руками.

— Откуда ты об этом узнал?

— Одно дело — дружеское рукопожатие. Совсем другое — женский взгляд, — Мастер спрятал нож и внимательно посмотрел на меня. — Я видел вас в парке, когда сидел в кустах. Совсем рядом, кстати.

— И как ты умудрился пробраться во внутренний двор резиденции? — сохраняя спокойствие, стал выяснять я.

— По легенде первый боец Серого Братства появился в волчьей шкуре, — засмеялся напарник. — Тебе ли не знать, на что способны оборотни! Как мясо? Готово? Что ж, пора звать наших соратников! Эй, Худоба! Поросенок ждать не будет!

Смуглолицый Худоба был действительно тощим высоким парнем, постоянно ходивший в набедренной повязке. Он промышлял воровством в Каратепе, и имел неосторожность попасться на глаза личной страже Схоора. Конец истории был бы печален, не нуждайся Схоор в новом пополнении своей армии.

— Мне еще повезло, — скромно отвечал Худоба, когда его расспрашивали, как он умудрился стать бихуром.

Он вынырнул из темноты, терпеливо выслушал Мастера, объяснявшегося с ним на ломаном адирияхском, понятливо кивнул и снова исчез из полосы света. Вскоре вокруг костра собрался наш десяток, жадными глазами глядя на сочащегося жиром поросенка.

— Сдается мне, что эта свинья похожа на Худобу, — хмыкнул плечистый, с буграми мускулов бихур по имени Бахай. Он тоже был местным, но разговаривал и на ваграмском, и на камберском, и даже на пафлагонском языках, что очень обрадовало в свое время Мастера. Он сразу приблизил Бахая к себе, научил кое-каким военным премудростям, и тот с увлечением махал клинком и копьем с утра до вечера. Казалось, он не знает усталости.

Все расселись вокруг костра. Мастер ловко рассек кинжалом тушку на десять равных частей, оставив при этом себе самую аппетитную. Никто не стал роптать. Мастера сразу признали вожаком. Бахай с ухмылкой как-то сказал, что настоящий Мастер скрыт за пятью личинами. И ни одна из них не отвечает его истинной сущности. Моему напарнику, видимо, понравились слова Бахая.

Поросенка уничтожили быстро. Не успели облизать пальцы, как подошел Хлыст. Мы дали ему место, и сотник уселся рядом с Мастером. Он долго молчал, задумчиво глядя в огонь.

— На рассвете твой десяток выдвигается в разведку и идет вдоль побережья. Нам нужно как можно быстрее добраться до Улья. Смотрите в оба. Передовые отряды из Мусасира, по слухам, уже могут шнырять неподалеку от гарнизона. При встрече постарайтесь не вступать в бой. Выясните количество противника, и сразу же возвращайтесь назад.

— Понятно, — Мастер повертел в руках нож, и отточенным движением сунул его в ножны. Хлыст покосился на него, однако промолчал. — Нам нужны кони.

— Пойдете пешком. На конях ездит только знать и дружина Схоора. Я буду ждать вас вечером или к следующему заходу солнца. Если не найдете нас — идите в гарнизон сами. Только хочу дать один совет: не вздумайте бежать. Сделаете себе хуже.

— Ладно. Проверим свои силы. Пора посмотреть, на что способны мои ребятки. Засиделись мы на месте.

Прохлада раннего утра проникла под тонкий халат, заставила открыть глаза. Я подогнул ноги, старательно подоткнул края халата, чтобы не выпускать последнее тепло, но голос Мастера, будившего свой десяток, окончательно прогнал остатки сна. Солнце еще не выглянуло из песков, лишь позолотив гребни холмов. В рассветных сумерках мы построились в одну шеренгу, толкаясь спросонок друг о друга, зевая до ломоты в скулах. Мастер с усмешкой оглядел воинство и хмыкнул:

— Вояки! Ладно, слушать внимательно. Сейчас даю время проверить все свое снаряжение, оружие, воду. Идти будем быстро, поэтому не потерплю отставших! Убью лично! Мне тихоходы не нужны! Соблюдать порядок, тишину. При обнаружении неизвестных — не орать, а тихо передать по цепочке. Но это в том случае, если я сам не увижу. Понятно?

Мастер задал отряду хороший темп. Даже я, привыкший к быстрой ходьбе, едва держался его следа. За себя я не беспокоился, а вот другие могли подвести. Сначала я слышал бодрый топот, но чем дальше мы удалялись от казарм Каратепа, тем больше хрипели глотки парней. А солнце уже поднялось над головой, постепенно нагревая песок. Улучив момент, я вышел из строя и посмотрел назад. Ни один не отстал. Это радовало. Я не думаю, что угрозы Мастера возымели действие. Нет, все обстояло гораздо проще. Наши восемь товарищей каким-то необъяснимым чутьем угадали в Мастере бывалого воина, который способен защитить от врага и научить выживать.

На первом привале Мастер обошел лежащих пластом бойцов, посмотрел на меня и заметил:

— Плохо! Мы еще и полпути не прошли! Бахай! Ты знаешь эти места?

— Нет, командир. Но вот Череп вырос где-то здесь, и должен знать дорогу.

Черепом мы звали совершенно лысого бихура, плотного в кости, широкоплечего, но постоянно молчащего. Он редко открывал рот, поэтому Мастер с недоверием переспросил: