Андрей Мороз - Рассвет

… Все заканчивается в несколько коротких минут.

Уцелевшие орки рассеялись по окрестностям. По степи безбрежной. И стар и млад.

Те, кто не потеряв разума, логично и предсказуемо дернулся в сторону лошадей, были встречены огнем из засады, аккуратно расположившейся между стойбищем и пасущимся неподалеку табуном. Немногие относительно везучие киерены, кто все-таки смог прорваться через смертельный ливень длинных стрел, болтов, сулиц и метательных пластин — встретились с Мастифом, Шептуном, Хлыстом, Зимним, Валериком и еще тремя нашими бойцами, поддерживаемыми воинами нугари. На том их недолгое везение и закончилось. Но на несколько мгновений дольше остальных, менее упорных и фартовых, они все-таки пожили…

Самый край темной, синеватой дали начинает неторопливо розоветь. Лучи рассвета протяжно тянутся по небу, постепенно возвращая миру краски. Серое поле становится всё более зеленым, с вкраплениями розового, желтого, оранжевого, синего, пурпурного.

Вместе с красками возвращается и полноценный обзор.

Рассветно притихший мир неэстетично воняет кислым потом, гарью, кровью и дерьмом, вперемешку с запахами диких трав и земли. Аромат войны. К вечеру под палящим солнцем — смрад станет совсем густым. И над пустынной долиной смерти с деловитым жужжанием будут виться полчища жирных липких и ненасытных вечноголодных мух, отливающих сталью. Да еще степной раздольный ветер будет ворошить холодный пепел потухших кострищ. Ну а если пройдет дождь — ко всему этому добавится горечь сырой копоти — тревожащая душу и вызывающяя неуютную тоску.

Обходим бывшее становище. Да уж — трупов навалили изрядно. Всяких. Больших и не очень. Мужских и женских.

Когда там приглядываться-разбираться — кто внезапно возникает перед тобой в темноте? Воин или баба. Светлые опознавательные повязки на руках и ногах как у всех нас и союзников отсутствуют? «Рубите всех — господь своих узнает». Восемь сотен лет назад сказано и до сих пор служит руководством к действию. Чаще чем надо бы… Вот и пусть боги киеренов поработают над опознанием. Озадачили мы их сегодня внеплановой работенкой. Как бы не прогневались… Хотя как тут не вспомнить иное: "Труба горниста нас отпоет за всех живых. В небесных списках нет ни «своих» и ни «чужих»…

Что-то на философию потянуло. Раньше о подобном даже не задумывался… Это опасно. Притупляет реакцию и задерживает руку в последний решающий момент удара. Это кризис среднего возраста приближается или все же мудрость снизошла? Не знаю… Не время копаться в себе. Потом… И без того муторно.

Мы были вынуждены это сделать. Вы́резать чужую стаю — ради будущего своей. Выполнить грязную и кровавую работу мясников, пахнущую липкой теплой кровью.

На мою долю досталось трое. Один из них точно был воином. До того как умереть, киерен своей палицей сумел-таки влепить мне по локтю правой руки. За счет сбитого-таки налокотника получилось вскользь — не очень сильно, но и этого хватило. Сейчас сустав начал распухать и жарко пульсируя — дергал всю, уже висящую на перевязи клешню, аж до самой лопатки. Как электрическим разрядом. Неслабым таким. Судя по всему, в ближайшие дни моя правая — полноценно функционировать не сможет. Во всяком случае полностью полагаться на нее точно не стоит.

Ладно — заживет как-нибудь. Авось без руки не останусь. Зато победа! Пора и со своими потерями определиться.

У нугари всего двое «двухсотых» — они в рукопашной с киеренами почти и не сходились. Работали с дистанции в основном. Что у нас?

У нас тоже двое.

Убит один боец от Зимнего. И Валерик!

Нда — правило «большого шкафа» так никто и не отменил. Рассказывают, что он сам нарвался — ринулся навстречу стремящимся пробиться к лошадям киеренам и оказался в самой гуще врагов. Как медведь Балу из «Маугли» — среди бандерлогов. Даже две стрелы от союзников в спину и пятую точку умудрился словить. Хотя все из находившихся в засаде отдавали должное его импульсивному и необдуманному поступку. Если бы этот огромный человек с детским разумом не стянул на себя внимание практически всех бегущих на засаду «орков» — потери этой группы могли бы оказаться куда серьезнее. И все же по поводу его гибели никто особенно не убивался. Хлыст лишь глянул коротко, поморщился и отошел. Только Кэти задержалась над большим телом развалившимся на побуревшей траве. Присела и попыталась закрыть Валерику его маленькие глазенки, которые после смерти неожиданно стали удивительно осмысленными и упрямо этого не желали. Смотри ты — неужто и «Ларе Крофт» ничто человеческое не чуждо? Удивила! Да она поддатая! Вон как морщится оторвавшись от фляжки. У нее там явно не вода. Пробрало девицу от зрелища массового геноцида похоже. Странно — с чего бы такое? Неужели милейшая тетушка её от подобных зрелищ оберегала?

… Зато на раненых ночной бой оказался гораздо щедрей.

Хлыст накладывает повязку на вдрызг разбитую кисть руки.

Глухо постанывает еще один Валерин гвардеец. У него распорот уже перевязанный живот. Говорят — глубоко распахало. Может и не выжить.

Мастифушка сверкает забинтованной шеей — тоже «френдли фаер», маму его! Чуть одного из самых лучших бойцов не потеряли! Превратности войны.

У Нурлана сломана ключица.

Шептун неловко и осторожно прикладывается к фляге краем кривого рта.

Неимоверно раздутая — вся левая половина его лица отливает густо-багровым. Один глаз потерялся где-то в этой опухоли. Тоже дубиной что ли прилетело?

— Как голова?

— Норм. У меня сейсмоустойчивый мозг. — Валя шипит, но разобрать получается.

— Или ты одним спинным обходишься, красавчик, — подкалывает приятеля Валера.

— Смешно, — кротко соглашается Шептун, совершенно нетипично для себя. Видать нехорошо ему, хоть и бодрится.

Пленные «орчата» и женщины киеренов настороженно косятся в нашу сторону самыми уголками своих миндалевидных глаз. Оправившиеся от недавней паники мужчины, демонстративно игнорируют присутствие победителей. Команчи невозмутимые! Четверо из них с ранениями ног сидят на земле. Пятеро стоят связанные. «Тяжелых» вражеских «трехсотых» добивали сразу же. Куда нам еще и с ними возиться?

Интересуюсь у Тара, что у «эльфов» принято делать с захваченными в плен «орками»?

— Мы не берем женщин и детей в плен — они нам не нужны. У нугари никогда не было рабов. Они могут идти куда захотят.

— А что с мужчинами?

— Их мы тоже не берем их в плен. Разве что когда у киеренов есть люди нугари. Тогда мы меняем одних на других. Но сейчас нам не на кого их менять. И отпускать этих мы тоже не станем. Это глупо — отпускать врагов, которые потом придут опять.

— А если я попрошу сохранить им жизни и попридержать этих пленных для нас? Они могут понадобиться на нашей земле.