Уильям Хорвуд - Летнее Солнцестояние

Она решила, что Мандрейк хочет убить ее, ждала, что его тяжелые лапы вот-вот опустятся ей на голову.

Но он желал совершенно иного — он хотел обладать ею. Перед глазами его вновь поплыли красные и черные пятна. Он властно привлек Ребекку к себе, она же и не думала сопротивляться.

— Ребекка! Ребекка!

Что это было? Голос объятого страстью Мандрейка? Память о Кеане? Или совсем иное воспоминание — она бежит по сырому лесу вслед за Брекеном, выкрикивая свое имя:

— Меня зовут Ребекка! Ребекка!

Может, она, увлеченная его безумной страстью, повторяла раз за разом собственное имя?

Она прислушалась и ясно различила два голоса — свой собственный и Мандрейка:

— Ребекка... Ребекка...

Он и она, она и он, — она принадлежит ему, он — ей...

— Ребекка...— шепнул он еще раз и тут же вернулся в тот мрак, в котором жил все это время. Лишь дважды он на миг выныривал из этой мрачной пучины своей души — сейчас и в ту далекую пору, когда он впервые встретился с Сарой...

— Ребекка...— мягко прошептала она, плача от боли и горечи утраты.

— Ребекка...— шептал Кеан, забираясь все выше и выше на холм. Боль в спине, задних лапах и голове была почти невыносимой.— Ребекка...— шептал он глухим травам, больно хлеставшим его по морде. — Разыщи моего брата Стоункропа. Пусть он поможет мне, слышишь?

Увы, он не слышал ответа, и Стоункроп, его любимый брат, не шел к нему. Кеан старался держаться лесной опушки, понимая, что на лугу он тут же станет легкой добычей сов. Он лез все выше и выше, совершенно не ведая того, что направляется к Камню, который в рассеянном свете утра казался серым. У основания его лежали опавшие листья буков, первые в этом году...

Именно среди опавшей буковой листвы, лежавшей у основания Камня, Брекен и нашел его. Он думал, что бежит, но на деле мог только ползти. Понять, в чем теплится его жизнь, было невозможно — Брекен еще никогда не видел таких изуродованных кротов. Окровавленные рыльце и щека, изодранные в клочья плечи и бока, вырванный левый глаз, изуродованные задние лапы, опереться на которые было уже невозможно, глубокие раны на спине — след страшных ударов неведомого исполина.

Брекен никогда еще не чувствовал в других кротах такого страдания; возможно, этим проникновением в чужие ощущения он был обязан тому, что и сам некогда натерпелся лиха.

Израненный крот подобрался к самому Камню и даже начал карабкаться на него, однако тут же соскользнул вниз и завалился набок. Брекену вдруг показалось, что крот подбирается именно к нему, и это его почему-то напугало. Сам же он все это время следил за неизвестным из-за Камня. Ему казалось, что сама смерть надвигается на него. Однако несчастный даже не замечал Брекена, — задыхаясь от напряжения и боли, пронизывавшей все его тело, он пополз к дальнему краю поляны, граничившему с лугами.

Едва он исчез в подлеске, Брекена пронзила острая боль, которая — он знал об этом — была не его болью. От несчастного израненного крота исходило острое чувство горести утраты, Брекену захотелось побежать за ним и сказать: «Нет, нет... Все не так страшно...»

Почему ему хотелось сказать именно эти слова и к чему они относились, Брекен не знал и сам.

Следить за передвижениями крота не составляло никакого труда, поскольку он производил немыслимый шум. Несмотря на страх, Брекен последовал за ним. Тот полз то в одну, то в другую сторону, продирался прямо через колючие заросли ежевики, оставлял на стволах молодых деревьев, между которыми он проползал, кровавые следы. Чем дольше Брекен следил за ним, тем меньшим становился его страх и тем больше он хотел помочь несчастному. Он должен был что-то сделать... Отыскать Розу? Он не знал, где ее искать. Пойти к Ру? Дорога туда была слишком далекой, к тому же Брекен сомневался в том, что Ру согласится оставить свои новые, только-только обретенные туннели.

Ему вспомнились слова Халвера о том, что сок подлесника хорошо залечивает раны. Но Брекен не знал ни того, как он выглядит, ни того, когда и где его следует собирать. Помимо прочего, страшные раны этого необыкновенно крупного и сильного крота вряд ли можно было залечить травами, сколь бы чудодейственными они ни были.

Что сделал бы в подобной ситуации Халвер? Попробовал бы утешить несчастного ласковыми, добрыми словами. Именно эта мысль и заставила Брекена покинуть укрытие и подойти к кроту справа, где тот — судя по его ранам — смог бы и увидеть Брекена, и услышать его запах. Он сильно шумел на ходу, пытаясь таким образом оповестить крота о своем приближении, и ему это удалось — тот неловко замер, почувствовав чье-то присутствие.

— Не бойся, — сказал Брекен. — Я не причиню тебе зла.

Крот повернулся к Брекену и даже попытался принять оборонительную стойку, встав на задние лапы.

— Не бойся, — повторил Брекен. — Может быть, я смогу помочь тебе.

— Где луга? — спросил крот. — Где мои туннели?

— Отсюда до лугов не больше пятидесяти ярдов, — ответил Брекен. — Всего ничего.

Брекен направился в нужную сторону, пригласив крота следовать за собой; хотя он и передвигался со скоростью улитки, ему то и дело приходилось останавливаться и поджидать своего подопечного. В конце концов они достигли края лесной опушки; со стороны леса вдоль ограды росли высокие травы, колеблемые ветром, дувшим со стороны пастбищ.

Крот тяжело опустился на землю.

— Как тебя зовут? — спросил Брекен.

— Кеан. Я с луга,— ответил крот, морщась от боли.

— Скажи, — продолжил Брекен, — это сделал данктонский крот? Все только потому, что ты пришел с луга?

— Это был брачный поединок. Я взял себе в пару лесную кротиху. Потом нас нашел крот по имени Рун. Ты знаешь Руна?

В голосе Кеана прозвучали нотки страха — он неожиданно подумал о том, что Брекен мог оказаться одним из друзей Руна. Но в то же мгновение им вновь овладело безразличие — что это меняло? В любом случае он должен был умереть...

— Рун! — воскликнул Брекен. — Да. Я знаю Руна. Его знают все кроты Данктона.

— Он нашел нас несколько дней тому назад. Я подрался с ним и загнал его в лесную чащу. Это был мой первый брачный поединок. Мне следовало убить его, но я этого, увы, не сделал. Он привел с собой другого крота, победить которого не может никто. Его звали Мандрейком.

Брекен посмотрел на Кеана с ужасом. Ему ли было этого не знать. Победить Мандрейка не может никто.

Кеан, похоже, погрузился в мир собственных грез, голова его упала наземь, но так, что рана осталась сверху; он лежал совершенно недвижно, лишь одна из его изуродованных задних лап едва заметно подергивалась в такт частому поверхностному дыханию.

Брекен внезапно подумал о том, что, поднимись Кеан немного повыше, он оказался бы между накренившимся на запад Камнем и далеким таинственным Аффингтоном; когда он сам впервые поднялся на вершину холма, он инстинктивно остановился именно на этом месте; примерно там же погиб Халвер. Вероятно, это было место особой силы...