Оро Призывающий - Агнцы у порога

Народ ликовал. Неясно было только, радуется он избавлению от такой напасти, как проклятые культисты тёмного божества – или же просто любит публичные казни.

Возможно, мне стоило подумать над досугом народа, уровнем его культуры... Но, если так задуматься, сейчас у простых горожан было только два вида праздников: церковные – с обрядами в начале и халявным пиром и танцами в конце – и казни.

Что можно было этому противопоставить? Театры? Народ не поймёт и не оценит. Балаганные представления? Они виделись мне ещё более пошлыми, чем казни. Возможно... какие-то светские праздники?

Они определённо существовали, и я решил при ближайшем удобном случае расспросить об этом Тилля или самому поискать в книгах.

Ещё один важный момент, который дала мне публичная и пышно обустроенная казнь тёмных культистов – это то, что её наверняка не пропустили шпионы Санглатской империи. Собственно, если бы не они – действо, скорее всего, было бы в два раза тише, а молитвы Клорасу – в два раза короче.

Пускай едут домой. Пускай доложат своему господину, что нам с ним нечего делить. Я отчаянно хотел мира – потому что во время войны сложно было реализовать те реформы и новшества, о которых я постоянно думал.

Что ж; поскольку с главной угрозой моей жизни было покончено, я решил заняться напрямую прогрессом.

Как я уже говорил, в стране начались строиться дороги. Что ж; по крайней мере, в регионе, окружающем столицу – с этим проблем не было. Где-то подальше внезапно начинались то перебои с материалами, то ещё с чем-то, но я подозревал, что дело в местных чиновниках, и собирался отправить туда проверку.

Кроме того, за последнюю неделю я разработал план основания первой городской школы. Никаких высших университетов – пока. Просто начальная школа для того, чтобы научить городских детей читать, писать и считать.

Единственное, о чём я пока спорил со своими сподвижниками – делать ли эту школу обязательной, или же «заманивать» туда учеников другими путями (например, обещанием льгот тем, кто её окончил). Тилль и остальные никак не хотели понять, как это возможно – обязательное образование.

Я же... сомневался. Да, я пришёл из мира, где оно есть, видел его плоды. Но, с другой стороны – этот мир живёт по другому укладу, и живёт успешно уже не первый век. Да и... нужен ли мне, как правителю, шибко умный народ?

В итоге я уже тоже склонялся ко второму варианту, но последнее слово пока не было сказано.

К тому же, стоял открытым вопрос с учителями для этих самых школ. Можно ли найти достаточно компетентных людей здесь же, у себя в столице? Или придётся «выписывать» из-за границы, из стран, где подобное уже в ходу? Если учителей для начальной школы ещё можно было отыскать под рукой, то, возьмись мы за что-то посерьёзнее – окажемся не при делах.

Третьей идеей, с которой я шокировал всех своих соратников, была всё та же мысль, которую я носил со второго дня пребывания в Гротлинге. Отмена рабства.

Разумеется, не в чистом виде. Рабство было важно и экономически, и как социальный элемент. Вот что я предложил изумлённому совету.

Все рабы старше тридцати лет, находящиеся сейчас в королевстве – остаются на своём прежнем положении. Все рабы младше тридцати лет, а также те, кого завозят в королевство купцы, встают перед выбором: остаться на нынешнем положении, или же поступить на официальную службу Короне – официальную и бесплатную.

Да, я предлагал рабам в любом случае работать бесплатно и на чужого дядю. В чём же тогда разница? В отношении.

Во-первых, никого из «работников королевства» нельзя было ни убить, ни продать, ни разлучить с семьёй. Во-вторых – помимо полного обеспечения, «работникам королевства» должна была выплачиваться небольшая пенсия. В-третьих, такая служба длилась бы не вечно – десять-пятнадцать лет, после чего (как я надеялся) королевство уже будет в состоянии не впасть в экономический коллапс.

И, наконец и самое важное – любой раб, избравший эту стезю, мог всегда уйти оттуда досрочно – в армию, в качестве монстра, или на любую другую должность (как полностью свободный и оплачиваемый работник), при условии должной квалификации.

Иными словами – если в рабство по стечению обстоятельств попадает бывший опытный стрелок, или математик, или ещё какой-нибудь ценный специалист, то мы вычленим таких из общей массы и приставим к делу.

Отдельной графой шли дети и младшие подростки – то есть, те, кого ещё можно было переучить. Если более старших рабов – лет от 15-ти – я намеревался послать на физические работы (вроде строительства тех же школ и дорог), то из них можно было вырастить... да кого угодно! Я видел в них огромный потенциал для королевства.

Разумеется, всё это было встречено в штыки. Сама мысль о подобной реформе вызвала только лёгкие обмороки и крики «да как же так». Понадобилось минимум часа три, чтобы только донести свою мысль в полном объёме (и это до самых умных) – а затем начался сущий ад.

Мне подробно, долго и обстоятельно рассказывали, почему я дурак и так делать нельзя. Разумеется, исключительно в вежливых выражениях – но заботливые взгляды советников говорили сами за себя.

Мне приводили экономические доводы, обещая разорением королевства в три года, если я реализую хотя бы часть этого плана. Мне сообщали о том, что народ поднимет бунт, узнав о таком решении. Мне зачитывали длинные отрывки из древних сказаний, чтобы убедить в незыблемости традиций и невозможности их нарушить.

Я выслушивал всё со скептическим выражением лица, а затем приводил свои ответные доводы.

Экономика не загнётся – всё будет делаться не разом, а постепенно, давая казне время приспособиться. Народ всегда найдётся чем занять и задобрить – тем более, на этот счёт у меня тоже хватало планов. А легенды и традиции... Ну, на них мне было вообще плевать – если они не приносят пользы, я просто выкину их на помойку.

Соратников у меня было всего двое. Во-первых, Талина Гиньяр – которая, даже освоившись в иерархии королевского двора и заняв там не последнее место, оставалась выходцем с улиц. А во-вторых, разумеется, Тилль.

Он, как и всегда, поверил мне не сразу, но спустя какое-то время посчитал всю потенциальную выгоду, которую получит страна от проекта «работников королевства», изменил мнение.

Легче мне от этого не было – как и всегда, Тилль со всей своей въедливостью докапывался до каждого отдельного пункта плана. Радовало лишь то, что его цель при этом – не убедить меня в моей же собственной глупости, а этот самый план привести в божеский вид и лишить основных ошибок.

Остальные... поняв, что я держусь за эту идею всеми силами и отступаться не намерен, они волей-неволей принялись делать так же, решив хотя бы снизить, как они считали, «ущерб», нанесённый реформой экономике, традициям и всему прочему.