Наталья Щерба - Танец белых карликов [litres]

– И мне кажется, что нас просто хотят отвлечь, – вздохнула Селестина, скидывая ненужный халат.

Тим сел на диван и с радостью откинулся на спинку, заложив руки за голову. Он страшно устал, но ему хотелось поговорить с Селестиной, обсудить то, что произошло. Правда, он не знал, как начать. Вся эта история с разбросанными подушками и прочим только испортила их едва начавшееся сближение. Все стало до ужаса неловким – любое движение казалось неуклюжим, а все нужные слова куда-то потерялись.

– Можно, я присяду? – Селестина тоже чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому разместилась поодаль, на другом конце дивана. Она достала смартфон, попыталась вызвать какую-то планетку, но та осталась красной – похоже, связь здесь просто не работала.

– Интересно, сколько нам ждать, – пробормотала она.

– Угу.

– Странная вышла ситуация, да?

– Точно.

– Отец не поверил, – задумчиво заметила Селест. И добавила тише: – Я ведь рассказала ему про ущелье Аар… Все.

– Да?

– Да.

Возникло неловкое молчание. Пауза затягивалась, и Тим проклял себя за то, что попал в такую ловушку. Уж лучше бы он еще раз пошел к Алексу и сразился с ним, чем сидеть тут возле этой девушки и мучиться сомнениями и тревогами.

– И что он сказал? – не выдержал парень. Ему и правда было интересно, как отреагировал Тимур.

– Ну-у, я сказала не прямо, – замялась Селестина. – Я сказала, что наделала много ошибок и все в таком роде.

– А, ясно.

Тим искоса разглядывал Селестину. Сегодня она выглядела очень красивой: ее темные глаза сияли серебром, лицо, в последнее время сосредоточенное и даже хмурое, неожиданно посветлело. Тиму нестерпимо захотелось пересесть поближе, обнять ее, но он тут же отогнал эти мысли.

Однако Селестина вдруг сама подсела ближе, развернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросила она серьезно.

Парень помотал головой, хотя знал, что сердится. Даже не за то, что произошло в ущелье Аар. Нет. За другое… За другое он сердился.

– Я знаю, что виновата, – словно через силу продолжила Селестина. – Но я не стремилась тебя обидеть… Просто так получилось: хотела, как лучше, а вышло как всегда. Ты мне с самого начала очень нравился, Тим.

Он подвигал бровями. Угу, нравился… Правда, веер подтвердил это, но, может, он неправильно понял?

Будто уловив его мысли, Селестина слегка нахмурилась, но продолжила:

– Когда-то Яна нагадала мне, что человек, который мне очень симпатичен, умрет. Вначале я подумала на отца, но Яна сказала мне, что это будет парень.

Тим хмыкнул.

– Но Алекс жив, – произнес он глухим голосом. И сам же разозлился на себя: вот зачем сказал?! Зачем?!

Более того, по его лицу расползлась глупая ухмылка, за которой он хотел скрыть свои истинные чувства.

Селестина пронзительно глянула на него, и усмешка сама собой исчезла с его лица.

– Ты так доверяешь гаданию своей сестры? – как можно равнодушнее спросил Тим. Хотя сам знал ответ – да, она доверяет. Как и он сам.

Селестина закусила губу. Тим с удивлением подметил, что она тоже нервничает.

– Ты не понимаешь… – Ее голос вдруг сделался непривычно робким. – У меня всегда была своя судьба, которой я страшилась с самого детства… Я всегда знала, что это будет что-то нехорошее… Поэтому не хотела потянуть за собой других – Яну, Никиту, отца… тебя. Почти каждую ночь я вижу странный сон. Двенадцать девушек зовут меня… окружают, убивают…

Тим непонимающе уставился на Селест.

– Я чувствую, что этот сон – предзнаменование чего-то очень страшного… И знаю, что Йозеф с детства готовил меня для какой-то ужасной роли… Но не знаю еще, какой. Поэтому у меня нет близких друзей.

– Может, стоило сразу мне рассказать? – Голос Тима прозвучал натянуто. Его тронула откровенность девушки, но он не собирался ей быстро прощать. В конце концов, он имел право сердиться на нее.

Селестина помотала головой.

– Я привыкла действовать в одиночку. У меня никогда не было близких друзей. Я всегда защищала себя сама, принимала самостоятельные решения. Меня так учили, понимаешь?

Тим молчал, хотя весь обратился в слух.

– У меня был всего лишь один друг, Микаэль, – задумчиво продолжила Селестина. – Да и то потому, что мы сдружились втайне ото всех… Мик узнал мой секрет, и Йозефу ничего не оставалось, как ввести его в Дом Сияния, дать ему и его семье особый статус. Понятно, для нас в детстве все это не имело значения… Мы проводили вместе очень много времени. Даже мой первый поцелуй принадлежит Мику. – Селестина невольно улыбнулась. – Извини, что я тебе это рассказываю.

Тим мотнул головой – мол, да как хочешь. Но на самом деле вдруг ощутил сильнейший укол ревности.

– Я не знаю, что такое любовь, – серьезно сказала Селестина. – Может, если бы я росла в обычной семье, ходила бы в обычную школу, все было бы по-другому. Но у меня все не так. – Она задумчиво помотала головой. – Я… В общем, я не знаю, зачем тебе это говорю. Наверное, я просто хочу извиниться.

– За что, Селест? – одними губами прошептал Тим.

– За то, что ревновала к отцу, когда ты стал его учеником. За Алекса… За то, что я хотела, чтобы ты меня возненавидел. Отдалился… Вижу теперь, что получилось…

Селестина с ужасом поняла, что плачет. Слезы катились по лицу совершенно против ее воли.

– Нет, не получилось.

В удивлении она подняла заплаканное лицо и вдруг оказалась с ним совсем рядом – даже увидела отсветы серебра в его карих глазах.

Какое-то мгновение – она была уверена, что он ее сейчас поцелует – момент был таким замечательным, она чувствовала, что их сердца сейчас бьются в унисон. Но вдруг вспомнила бледную, испуганную Гемму, как Тим нежно гладил плечо девушки, и не выдержала – спрятала лицо в ладонях. Это здорово, что он ее, похоже, простил, но в остальном… Святые звезды, сегодня худшая ночь в ее жизни!

Внезапно Тим бережно отнял ладони от ее лица.

В эту минуту он сам пережил целую бурю чувств: фиалковые глаза были так близко, что он тотчас же попал под их морок. Селестина всегда так действовала на него, и он понял, что, если так будет продолжаться, он больше не сможет сдерживать себя. И если она будет так близко, и будет плакать в его объятиях, то он не сможет больше противиться этому вновь нахлынувшему чувству. Он понял, что попал в ловушку. Что ему срочно надо что-то делать.

– Селест… – начал он и вдруг окончательно сдался: – Я давно влюбился в тебя. Тогда еще, когда ты скинула меня с крыши.

Оба рассмеялись.

Удивляясь самому себе, Тим обхватил Селестину за плечи и прижался лбом к ее лбу. Он с удовольствием отметил промелькнувшие в фиалковых глазах испуганные искорки; но глаза эти вдруг закрылись, и в тот же миг он ощутил ее губы – теплые, мягкие и нежные, – она его сама поцеловала.