Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

Дмитрий Дмитриевич Неелов войдет прямо в меня и будет говорить моими устами.

– Вот как, – сказал Рьянов, чтобы что-нибудь сказать. «Нет, все-таки это глупая и никчемная затея, пустая трата времени, – подумал он. – Представляю свой доклад начальству о допросе призрака! Нелепо и смешно».

Рьянов удивлялся себе: как это он согласился на участие в этой комедии! Конечно же, он не рассчитывал получить от общения с потусторонним миром информацию для своего расследования. Заманчиво, разумеется, узнать от убитого, кто виновник его смерти. «Если бы так было можно, мы, шерлок xолмсы, остались бы без работы, – размышлял Рьянов. – Мне просто любопытно посмотреть, как это делается, как вызывают и говорят с духами».

А в присутствии Зои Лапшиной этот опыт был не только интересным, но и приятным. Но когда Рьянов смотрел на Кузнецову, преисполненную серьезной деловитости и даже торжественности, ему становилось неловко за свое недоверие. Медиум вела себя так, словно действительно была причастна к великому таинству. Следователь исподволь наблюдал за ней, стараясь понять, кто же она: мошенница, привычно играющая роль, или фанатик, убежденный в том, что служит проводником между мирами.

Кузнецова раскрыла толстую, в кожаном потертом переплете книгу и, водя пальцем по странице, беззвучно зашевелила губами. «Заклинания, что ли, читает?» – Рьянов подался вперед, чтобы через стол заглянуть в книгу.

– Еще не начинаем, – сказала Кузнецова, не отрывая глаз от книги. – Мне нужно сделать кое-какие приготовления перед общением с новым духом. Настроить инструменты, так сказать. Ведь с Дмитрием Дмитриевичем я еще спиритически не общалась.

– Мы подождем. – Рьянов посмотрел на Зою Лапшину. – Не скучайте, – шепнул он.

– Мне страшно, – почти беззвучно сказала девушка.

Рьянов не понял, правда ли она боится или кокетничает притворным страхом.

– Я с вами, – прошептал Рьянов и шутливо подмигнул. – Я вас в обиду не дам.

– Страшно? – Кузнецова громко захлопнула книгу. – Здесь не аттракцион, дорогая моя! Если страшно, подождите за дверью. Ваши нервы могут помешать духу войти.

– Она справится! – заверил Рьянов. И одними губами сказал Зое Лапшиной: – Останьтесь, вы мне очень нужны как свидетель.

«Свидетель чего? – спросил он себя. – Кому я собираюсь представлять ее свидетельства? Воображаю картину: „Судом исследуются доказательства, полученные во время спиритического сеанса…“ Нет, в такие игры как раз лучше играть без свидетелей, чтобы коллеги не засмеяли».

– Я справлюсь, – поддакнула Лапшина.

– Ну, смотрите! – сказала Кузнецова и убрала строгий взгляд с девушки.

Лапшина едва заметно с облегчением выдохнула. Рьянов, наблюдавший эту сцену, не мог не улыбнуться про себя. Если Зоя и боялась кого-то в этой черной таинственной комнате, то явно не призраков, а грозной, самоуправной хозяйки.

– Тогда приступим.

Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Ее большие руки покоились на подлокотниках. Она была величественна и спокойна, как владычица на троне. Даже неподвижная, с закрытыми глазами, она словно священнодействовала – такая энергия, сила исходили от нее. В мрачную, как застенок, подвальную комнату, душную и мглистую от дыма свечей, не долетали звуки города. Ничто не отвлекало внимания от ритуала, которым незримо дирижировала царственная Кузнецова, увенчанная, словно короной, узлом седых волос. Рьянов жадно следил за медиумом. Он искал в ее поведении фальшь, игру на публику. Но не находил. И был рад этому.

«Почему я не хочу ее разоблачения? Не считаю же я, что все это может быть правдой? Что она сейчас, как конвойный арестованного в следственном изоляторе, приведет с того света духа мне на допрос? Разве я могу в это поверить? Да ни на секунду! Не сошел же я с ума!»

Но чем жарче Рьянов спорил с собой, тем отчетливее сознавал, что, соглашаясь на спиритический сеанс, шел на поводу не у своего любопытства, а у подсознательного, неоформленного, отчаянного желания получить новые данные пусть из такого фантастического источника и этим подтолкнуть застопорившееся расследование убийства Неелова. И поэтому сейчас, у самого порога тайны, он сгорал от нетерпения узнать, что же будет дальше.

– Дух Дмитрия Дмитриевича Неелова, приди! – зычно сказала Кузнецова, не открывая глаз.

Зоя Лапшина вздрогнула.

– Приди, дух, и ответь на наши вопросы! – призвала Кузнецова снова.

Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг языки пламени всех свечей в двух шандалах наклонились, будто их потянуло сквозняком. Но никакого сквозняка не было. Дверь в спиритическую комнату была плотно закрыта…

Тогда, в ночной американской степи, увидев Неелова в залитом кровью докторском халате, с перерезанным горлом, Зацепин испытал разнообразные чувства. Удивление: почему на тот свет пожаловал сам Неелов, а не его внук; облегчение: какое счастье, что ребенок избежал страшной участи, и на его, Зацепина, совести не будет иродова греха, и он сможет взглянуть в глаза Вере; любопытство: кто располосовал горло академику.

И было еще одно чувство – крошечное, росток в дальнем углу души. Его Зацепин сразу даже не заметил. Он пережил то, что переживает часовой, который, честно и терпеливо отстояв на посту, сдал его смене. В Неелове Зацепин увидел долгожданную замену себе, нового резидента в раю. И это чувство, несмотря на его до поры до времени неосознанность, изменило отношение Зацепина к происходящему. Словно кто-то, кто толкал его в спину на небесах, требуя дела, заставляя лезть из кожи вон ради задания, – отпустил его.

Неелову Зацепин мысленно передал эстафету операции и бремя соревнования с ЦРУ. Сначала он отходил в сторону безотчетно, а потом, наблюдая, с какой энергией Неелов взялся за дело, как он ловок и хитер, устранился сознательно. Это было тем легче сделать, что появилась уверенность: книга судеб не может быть использована в качестве оружия против его страны. Он не позволил бы себе уйти в отставку, если бы книга была у американцев. Подозревая блеф за их словами о хитроумных технологиях шифрования, мешающих прочесть книгу, он вместе с Нееловым предпринял бы все возможное, чтобы выбить из рук противника этот меч.

Однако ангел-хранитель, чей визит случился очень кстати, засвидетельствовал: книга судеб запрятана так надежно, что никому до нее не добраться. А если американцам и удастся когда-нибудь прочесть ее, то это будет чтение под контролем Неелова, который уж точно не позволит распорядиться сборником судеб в ущерб родине. Как и другими райскими секретами. Но заявление о своем отступничестве далось Зацепину не легко. Слова трудно сошли с языка. Он приготовился к вопросам и даже обвинениям от Неелова. И они последовали.