Максим Ковалёв - По зову полной Луны

— Ещё ведь не сказал… — Луи встрепенулся, но сразу вновь умолк. — Десятник наш, Догвиль, погиб.

— А? Погиб? — Юлиан повернулся к приятелю, одновременно ощущая, как внутри у него упало что-то тяжёлое.

— Говорят, доблестной смертью пал. Повёл за собой тех, кто в окружение остался. Прямиком на великанов. Тогда и мы с командором как раз деревяшкам в спины ударили. Кольцо прорвалось. Благодаря тому многие спаслись. Хороший был мужик, пусть и злой на весь свет. Но и его понять можно.

— Не злой, — Юлиан утёр совсем расклеившийся нос, — жёсткий — да, но не злой. Нас, сосунков, к службе приучал, чтоб знали, если припрёт, за какой конец меча хвататься. И вот припёрло… А мы не понимали, ругали его почём зря. Э-хе-хе, дураки.

— Ты это брось, сопли пускать! — Теперь Луи ткнул его. — Вот покончим с недомерками, древней под корень вырубим да разнесём тут всё, чтоб камня на камне не осталось, тогда, пожалуйста. Хотя нет! Я ещё серебряный у этого тюфяка выиграть должен. Принципиальный спор! И, думаю, мы с тобой сумеем насчёт него договориться. — Лазутчик недвусмысленно огладил свою бородку. Юлиан против воли хмыкнул. — А то смотрю я на тебя, и что прикажешь? Тоже разрыдаться? Я ведь могу.

— Кхе-кхе… избавь меня от такого зрелища.

— Это ещё хорошо, мы до вас вовремя добрались. Задержись на денёк и, может, вовсе некого было бы уже спасать.

Новость о кончине сотника (для него Догвиль всегда оставался сотником из заштатной пограничной крепости, что на далёкой Стене) выбила из колеи, да так, как стражник и не ожидал. Где-то посреди глухой чащи лежали, сложенные просто рядом, их товарищи. Те, кто отдал за них свои жизни. А они тут спокойно болтали, точно сидели в «Берлоге» после смены. Жутковато было осознавать подобную разность .

Луи говорил, не замечал, что его почти не слушают:

— Уж не знаю как, Сольен высчитал, что ближайшей ночью может случиться… он не объяснил, что именно. Сказал лишь: «Близится нечто враждебное». Но и тупому пеньку ясно — ничего хорошего ждать не приходится. Нынче же полнолуние.

Сир склонился ближе к уху Юлиана:

— Сольен сказал, рост луны придаёт деревяшкам силы, и что они нас на той прогалине своей магией попотчевали. Внешне-то оно никак не проявилось, а в головах что-то щёлкнуло. От того все и ринулись бежать, кто куда. Старик же… — Не договорив, он перевёл взгляд на Аргуста, замершего у дальней стены, возле тел убитых. — Кругом здесь это вражье колдовство. Смотри.

Луи распахнул куртку, чтобы стал виден медальон на его кирасе. Тот мерцал желтоватым светом. Оберег ощущал разлитую вокруг них магию, но та не была атакующей и, предупреждая о ней, защитить от неё он не мог.

Зато мог кое-что другое.

— Дай-ка мне всё же свой нож, — попросил Юлиан.

Не выясняя, отчего он вдруг передумал насчёт оружия, Луи отстегнул с ремня ножны. Стражник взял их, извлёк нож. И двинул обухом рукояти по артефакту на нагруднике сира. Медальон звякнул, пойдя трещиной. Свечение его сразу угасло.

— Ей, ты чего творишь! — дёрнулся пострадавший.

— Так надо. — Юлиан вернул нож владельцу. — Снимай куртку.

— Это ещё зачем?… Вот, блин!

Луи сам понял едва не совершённую ошибку. Принялся стаскивать с себя куртку. Потом кирасу, чтобы при помощи Юлиана надеть её уже поверх, как было у остальных. Длинный кинжал ему пришлось спрятать в груде брошенной ими амуниции, нож уместился за голенищем сапога.

— Слушай, что это за развалины наверху? — закончив переодевание, они вернулись на прежние места к стене. — Подземелья посреди леса. Как-то я сомневаюсь, чтобы их карлы построили. Ты вообще, хоть что-нибудь понимаешь?

За последний день глаза Юлиану раскрыли на многое, и в личном отношении тоже. О том, чтобы обречённо считать минуты до прихода «инквизиторов», было мерзко и подумать. А значит, рыжеусого ждала увлекательная история о древнем и настоящем.

Но скоро вновь вернулись к битве. Луи подробнее рассказал о ранении Лопуха, как того нашли без чувств, и как он отпаивал его из заветной фляги. И уж, конечно, не простой водицей. Потом Гера остановила кровотечение. Наложила ладошку, сказала пару слов — везунчика жаром пробрало и порядок! Тот всё силился отблагодарить её, но нёс какую-то галиматью. Магичка лишь устало улыбнулась и пошла осматривать других. Такие дела.

Они продолжали морозить зады, но за разговорами становилось будто бы чуть теплее и чуть спокойнее.

О себе такого Аргуст сказать не мог. Он измерил шагами расстояние от левой стены до правой, от неё до той, где стояли как вкопанные обездушенные, и дальше до уже окоченевших тел. Скромные им выделили апартаменты, негде разгуляться. Келья без окон, без дверей, полна доверху людей… Бездна! Воистину, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. А ждать в особенности!.. Люди, карлы, древни, призраки — когда-то мы были единым народом. Но с тех пор слишком далеко разошлись наши дороги. И не ужиться нам впредь на одной земле. Кровь теперь между нами.

В какой уже раз он заново начал свой пошаговый путь.

Разговор его соратников сошёл на нет; один положил голову на плечо другому. Обездушенные сипло дышали, изредка переминаясь. Каждый из них, не мигая, смотрел перед собой. В общем, тишь и покой. И холодрыга. А, может, их, не мудрствуя лукаво, решили заморозить насмерть и всего забот?

Он глотнул воды. Горечь в горле смываться не пожелала.

Неожиданно — то, чего долго ждёшь, всегда происходит неожиданно — за стеной послышались голоса. Потом захрустело.

Приятели вскочили на ноги.

— Скорее! — одними губами крикнул Аргуст.

Меж плит уже проступали сияющие линии.

Луи не надо было повторять дважды. Сообразительный малый, он рванул к толпящимся у «двери». Замер позади, состроив совершенно бездумную рожу. Обездушенных вновь стало четверо.

Отщепенцы же отступили подальше.

На этот раз проход открылся без каких-либо сложностей. В темницу ввалилось полчище карлов, перво-наперво оттеснивших двух пленников в угол. Те подчинились беспрекословно. За ними вошёл их надсмотрщик. Старик не просто вошёл — он вбежал! Волосы торчат во все стороны, движения порывисты, на ладонях пляшут отсветы чар. Очевидно, самых что ни есть, боевых. Мэтр Кроули огляделся, не обнаружил ничего подозрительного и накинулся на Аргуста.

— Где ваша стража? Куда они подевались?!

— Не понимаю, о чём ты. — Если бы взгляд маэдо мог обращать в лёд, сделаться бы старику сосулькой.

— Не понимаешь? И, конечно, никакого шума вы не слышали? — продолжил напирать тот. Рот его дёргался, как при трясучке.

— Может и слышали. Но видеть сквозь стены ещё не научились.

Мэтр ощерил зубы. Ещё раз огляделся. Трупы на полу. Обездушенные — бесстрастные тюфяки. А недомерки жмутся друг к другу и всё поглядывают на него, в ожидании приказаний.