Максим Ковалёв - По зову полной Луны

Шрам с сиром Хью ещё обсуждали размах будущих действий по обороне здешних земель, когда Сольен уже в сумерках покинул командирский шатёр. Лагерь жил своей незамысловатой походной жизнью, состоящей из котелков с зазывно пахнущей кашей и компанейских кружков у костров. Усиленные дозоры выставлены следить за лесом, но теперь их вряд ли кто потревожит. Проходя мимо палаток с ранеными — сегодняшними и теми, что сумел выбраться из чащи после устроенного великанами окружения, — за откинутым пологом одной из них маг заметил рыцаря, с которым они лазали в катакомбы. Тайну, сокрытую в том пропитанном магией древнем капище, он так и не разгадал. Пока не разгадал.

Сольен не стал подходить, солдат болтал с приятелем, закутанным в одеяло и лежащим на соломенном тюфяке. Эту парочку называли едва ли ни главными храбрецами во всём отряде. Видимо, вновь рассказывал, как они, ведомые командором, шли вызволять их из плена. Сольен хмыкнул и направился к другому пострадавшему, размещённому в отдельной палатке. Возле этого крутился походный лекарь и сразу двое «сиделок». Раненый слабо просил оставить его, наконец, в покое, но услужливые ребята не думали слушать — на то им было дано строгое распоряжение милорда Штрауба. По его же просьбе здесь находился и Сольен.

Господин Аргуст. Исключительно особенный человек. Близкий друг командора и в прошлом мэтра. Сольен рассчитывал обстоятельно поговорить с ним, когда тот достаточно окрепнет. Надежды, что он выкарабкается, было немного. Но. У подобных ему зачастую есть это короткое «но», и отличающее их от простых смертных. Вопреки всем опасениям маэдо очнулся от забытья, более походившего на полный паралич. Случилось это в разгар последней битвы, как если бы он сам ещё намеривался в ней поучаствовать.

Сольен подавил зевок и потёр лицо, дабы хоть бы немного взбодриться. После чего взялся отгонять помощников… Невероятно пронзительный взгляд заставил его замереть на месте. Лишь когда раненый кивнул, маг склонился над ним.

…Восход нового дня высветил горизонт.

Вытянувшись вереницей, отряд всадников с телегами в обозе двигался по безлюдной местности, где с трудом встретишь жилую деревеньку, зато вдоволь кудрявых берёзовых рощ и мелководных речушек, бегущих по холмолесью навстречу к матери Корабель. Весна пребывала в разгаре, мир спешил жить и всякое населяющее его создание, разумное ли, нет ли, спешило жить вместе с ним. Даже воздух пах совсем не так, как позже летом. Путешествовать в такую пору — что может быть лучше?

В лагере у Чащоб командор оставил прежние два десятка дозорных. Мартин чувствовал, что необходимость в том отпала, но осторожность превыше всего. Вскоре он собирался отрядить сюда и часть отрядов с Рубежа. Пусть войска с чародеями прочешут как следует всю эту местность. Теперь им можно.

Угар битвы схлынул, а вот засевшая в душе опустошённость не желала отпускать столь легко. Но вопреки повисшему над отрядом унынью, то здесь, то там возникали ободряющие возгласы и шутливые перепалки. Знамя с Соколом и Розой гордо реяло на свежем ветру.

Они возвращались.

Солнце поднималось всё выше, разгоняя оставшуюся с ночи хмарь. В его первых золотистых лучах дорога привычно ложилась под копыта лошадей, уводя за собой, словно давний хороший друг.

Я поставил точку. Но ещё не последнюю. Откинулся в кресле. Спина ныла от долгого неподвижного сидения. Приятно было её попрямить. Тело взывало об отдыхе, а мысли полнились обрывками неоконченных фраз. Потому я вновь склонился над рукописью. Оставалось дописать лишь небольшое послесловие. Так и не будем откладывать.

Моё имя Юлиан. Фамилию я осознанно опускаю. Здесь она ни к чему, пусть для тебя Читатель я так и останусь простым солдатом, стражем Великой Стены, оказавшимся невольным участником ставших теперь известными тебе событий. Пора заканчивать, а ещё о стольким хотелось бы сказать. Ну, хотя бы о том, отчего я вообще взялся тормошить историю вот уже десятилетней давности.

Однако, обо всём по порядку.

…До Жести наш отряд тогда добрался вполне благополучно. А всего месяц спустя командор Штрауб вновь отправился на север. С собой он вёл всех имевшихся в его распоряжении рыцарей. Лопух с Сольеном уезжали. Я же вынужден был остаться в крепостном лазарете. Как и господин Аргуст. Паралич постепенно ослабевал, но его лечение продвигалось ещё медленнее моего собственного.

Согласно разосланным депешам к Чащобам стягивались и другие подразделения — с Рубежа и из крепости Красна. Шрам поднял на ноги Дальний и Северный уделы даже пуще, нежели в прошлом году. До кучи прибыло чародеев, во главе с двумя орденскими архимагами. Началась планомерная охота на великанов и карлов. Войска огнём и топором прошлись далеко вглубь старого леса. Древни с остатками недомерков бежали в самую его глушь и ещё дальше в северные земли. Высовываться им оттуда впредь не позволят. За Чащобами ведётся наблюдение и по сей день.

Что касается Великой Стены, то всего той беспокойной осенью громилы подступали к четырём её крепостям. Каждая из них, как и наиболее пострадавшие Медвежий Угол с Гнездом Сокола, были затем полностью восстановлены. Местами ремонтные работы пришлось начинать с фундаментов. И это пограничье ещё легко отделалось! Считая, сколько древней собралось у руин, остаётся предполагать, что основная их часть всё же сразу переправилась в Чащобы через Корабель, а не пошла штурмовать Рубеж. Я слышал предположения, что и атаковавшие нас великаны лишь следовали наиболее прямым путём в те же Чащобы. Но, как бы то ни было, камни с дубинами они прихватить с собой не забыли. Что здесь сыграло определяющую роль выяснено ни прежде, ни теперь, не было и уж, верно, никогда не будет.

А между тем, минул год, и служба на Рубеже вернулась в прежнее русло. Сколь резво тогда понеслись события, столь же быстро всё и улеглось. В столицу перестали отсылаться тревожные донесения, там облегчённо выдохнули и занялись более насущными делами.

Разведчики, бывающие в пустошах, сообщают, что изредка им ещё встречаются одинокие ходячие деревья. Двигаются они медленно, неуклюже и никакой опасности собой не представляют.

Прошло всего десятилетие, а об «случайно забрёдших» в земли Империи древесных гомункулах и «неведомом народе карликов» никто уже не вспоминает. Людская память коротка, она легко заносит пылью времени имена героев. Собственно, по причине данной забывчивости, а вернее, во избежание её, и появилось это повествование. Его высочество Аргуст Терракотар спустя годы нежданно разыскал вашего покорного слугу и своим сиятельным указом повелел ему записать историю той необъявленной войны, припомнив подробности, а также, по возможности, опросив непосредственных участников. Первым из которых стал он сам.