Максим Ковалёв - По зову полной Луны

С всё тем же древесным скрежетом замахнулись лапы-ветви и, шумно выдохнув, древни, будто ходячие катапульты, метнули свои снаряды. Один из них был нацелен на расположившихся на Стене стрелков, другой в угловую башню с уже настоящей катапультой на её верхней площадке. Куски гранита, вырванные из материнского лона земли, где они неподвижно лежали тысячи лет, на несколько мгновений обрели способность летать словно птицы.

Стрелки у промежек, а с ними солдаты, принёсшие бочонки с маслом и уже готовые идти к пролому, под которым орудовал Разрушитель, никак не ожидали от тугодумных верзил подобного хода. Увернуться никто из них просто не успел. Галерею Стены на месте удара разнесло вдребезги. И следом обрушилась часть северо-западной башни, явив в своей середине широкую дыру с торчащим в ней куском лестничного пролёта.

Краткость замершей тишины. А затем ночь огласило завывание людской толпы. Стоило их противнику показать свою истинную мощь, и люди заголосили не хуже самих великанов.

Несколько солдат погибло сразу, расплющенные снарядами Метателей или разбившись при падении с высоты. Во взвившихся клубах пыли заметались огни факелов. Поднялась паника — хозяйка всякого животного стада, лишившегося управы и пребывающего в страхе. Кто-то, потеряв голову, рвался из гущи боя. Отшвыривая всех со своего пути, с выпученными глазами он бежал прочь, как можно дальше прочь от ночного кошмара, вдруг ставшего явью, от кровавых ошмётков на истёртых камнях родной крепости, от кучи монстров у её подножия. Другие, словно не замечая возникшего беспорядка, продолжали остервенело, одну за другой выпускать стрелы. Тьму пронзали неуловимые глазом росчерки, вонзавшиеся в неподатливую плоть громил, на что те никак не реагировали. Сохранившие же разум, пытались помочь пострадавшим — тем, для кого это ещё имело значение. Командиры орали, срывая голос. Без толку. Медвежий Угол не пал, но половина его гарнизона пребывала в смятении. Для того потребовалось совсем немного.

Новые удары пошатнули Великую Стену.

Уже собрав дань мертвецами, разом перекрывшую достижение их предшественника, древни не собирались отступать. Напротив, ощутив слабость противника, великаны усилили натиск. Метатели взяли по второму гранитному снаряду, готовые и их отправить в недолгий полёт. Дубина Разрушителя заносилась и опускалась. Снова и снова. Теперь махать ею громиле стало гораздо вольнее.

Сплёвывая набившийся в рот песок, Лопух упёрся ладонями и приподнялся. В голове шумело, он помотал ей как собака, выходящая из воды, ныл отбитый при падении бок. Последним, что запомнилось перед тем, как он обнаружил себя растянувшимся на каменном крошеве, был подъём по винтовой лестнице, где его едва не сбил с ног десяток арбалетчиков, спешащих на верхнюю площадку из крепостного двора. Потом Лопух вышел из полутьмы башни на расцвеченную огнями Стену — галерея с торчащими по её зубчатому краю факелами смотрелась здорово.

Тут как раз донеслись победные крики стрелков.

Похоже, ребята, наконец, дали жару этих тварей, — радуясь за своих, подумал стражник. Он ещё заметил, как в озаряемой маслеными кострами темноте за Стеной мелькнула неясная тень. Приближающаяся тень чего-то большого. И тогда метрах в пяти перед ним проход галереи самым настоящим образом взорвался.

Раздался страшный грохот. Кладка под Лопухом вздыбилась волной. Сапоги потеряли опору, и связки стрел, что он сжимал подмышкой, — уже только обычные, с промасленной паклей закончились гораздо быстрее, чем хотелось бы, — взмыли в воздух. А вокруг него во все стороны разлетались вывороченные со своих мест необхватные блоки и не менее убийственный щебень. Его отшвырнуло назад, протащило по камням и под конец приложило головой об дверь караулки, из которой он только что вышел. Весь рвущийся в клочья мир окутало облако пыли…

Очнувшись, Лопух выпутался из пыльного плаща и на четвереньках пополз по деревянному помосту, на котором так и не установили обещанный стреломёт. Обессилено привалившись спиною к перилам, хватая ртом воздух, он запрокинул голову и посмотрел в тёмное медленно кружащееся небо. Его рассеянный взгляд остановился на возвышающейся над ним махине башни и дыре, что теперь зияла в её надёжной вековой кладке. Увиденное потрясло Лопуха до глубины души, хотя, казалось, куда уж больше.

Кто и… как мог сделать такое?

В ушах бил соборный колокол, чьё рокочущее «баааааааааам!» заглушало все прочие звуки. Лопух со стоном стянул шлем и отбросил его. Обхватил голову ладонями. Нащупал вскочивший на затылке здоровенный желвак — шлем, похоже, спас его башку от участи быть вовсе проломленной. Желвак имелся, крови на перчатке вроде бы нет, а значит, он ещё легко отделался. Стражник вновь откинулся на перила стреломётной площадки и несвязно пробормотал хвалу Небесам. На галереи повсюду валялись искорёженные обломки, выпавшие в том числе и из башни. Угоди любой из них по нему, размозжил бы в лепёшку. Но не угодил.

Взрыв? То был взрыв? Скорее удар. Он едва не угодил под дубину великана! Но, кто тогда ударил по башне? Ему вспомнились каменные глыбы в лапах тех древней, что остались стоять в стороне и в отличие от громилы-дуболома не приближались к Стене.

Шум в ушах постепенно стихал, возвращая в них крики ночи. Лопух помотал головой, после чего попытался оглядеться.

Проход во всю ширину Стены лишь немногим дальше того места, где он сидел, напрочь разворотило. Один, нет два, зубца бесследно исчезли. На другой стороне образовавшегося провала мельтешили фигуры стражников, отрезанных от крепости и оказавшихся заключёнными на огрызке галереи, один конец которого обрывался в этот самый провал с крутыми скатами, а другой — в выбоину, проделанную дубиной Разрушителя. Лопух искренне пожелал парням выбраться из западни. Сам он ничем не мог помочь им при всём желании.

А совсем рядом под грудой камней лежало неподвижное тело. Светловолосая голова без шлема. Онемевшая рука ещё сжимает древко лука… Лопух приказал себе не терять рассудок. Конечно, это не мог быть приятель. Откуда ему тут взяться? Это кто-то из лучников. Кто-то совсем другой.

Он утёр заливающий глаза пот, размазав по щекам грязные разводы. Вновь помотал головой, выгоняя из неё последние отзвуки колоколов. Держась за перила, поднялся на ноги. Обогнул перегородивший проход галереи массивный обломок, склонился над телом и повернул его лицом к себе. Погибшего изуродовало до неузнаваемости. Кровавое месиво из вдавленных в мозг костей. Лопух попятился, вытирая руки о штанины. До него начинало доходить, что дела их складывались отнюдь не лучшим образом. Произошло нечто такое, к чему гарнизон оказался совершенно не готов.