Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину

— Дули? — озадаченно переспросил Тим.

— Нет, пули . Смотри, я тебе покажу.

Вдова отдала Тиму мешок, чтобы освободить себе обе руки, и повернулась к мальчику боком.

— Джошуа говорил, что нельзя наводить пистолет на человека, если только ты не намерен его убить. Потому что у пистолетов горячее сердце. Или он говорил «злое сердце»? Я уже и не помню, прошло столько лет… Видишь, тут рычажок сбоку… вот здесь…

Раздался тихий щелчок, и пистолет переломился надвое между стволами и рукояткой. Вдова показала Тиму четыре квадратных медных пластины, потом подцепила одну и вытащила наружу из углубления, и Тим увидел, что эта пластина на самом деле была основанием заряда — пули .

— После выстрела медная нижняя часть остается в стволе, — сказала вдова Смэк. — Ее нужно вытащить, прежде чем заряжать новую пулю. Вот так, видишь?

— Да.

Тиму очень хотелось самому зарядить пистолет. Но еще больше ему хотелось нажать на спусковой крючок и услышать звук выстрела.

Вдова закрыла стволы (и вновь раздался этот прекрасный тихий щелчок) и повернула пистолет рукоятью к Тиму. Мальчик увидел четыре маленьких курка, которые отводились назад большим пальцем.

— Это ударники. Каждый из них бьет по своему патрону, и пистолет стреляет… если эта проклятая штука еще стреляет. Видишь?

— Да.

— Он называется четырехзарядник. Джошуа говорил, он безопасен, пока ни один из ударников не взведен. — Вдова слегка пошатнулась, как будто у нее закружилась голова. — Своими руками даю пистолет ребенку! Который собрался в Бескрайний лес ночью… совсем один… чтобы встретиться с дьяволом! Но что еще я могу сделать? — Теперь она обращалась уже не к Тиму. — Однако он не ожидает, что у ребенка будет пистолет, правда? Может быть, Белизна еще есть в этом мире, и одна из этих старых пуль все же пронзит его черное сердце. Возьми его и спрячь в мешок.

Она протянула Тиму пистолет рукоятью вперед. Тим едва его не уронил. Мальчика поразило, что такой небольшой предмет может быть настолько тяжелым. И, в точности как волшебная палочка сборщика налогов, когда проводишь ею над водой, пистолет как будто гудел .

— Запасные пули завернуты в холст. С четырьмя в пистолете всего получается девять. Надеюсь, они сослужат тебе добрую службу, и на пустоши в конце тропы на меня не падет проклятие. За то, что я дала их тебе.

— Спаси… спасибо, сэй ! — только и смог сказать Тим. Он засунул пистолет в мешок.

Вдова обхватила голову руками и издала горький смешок.

— Ты дурачок, а я — старая дура. Вместо того чтобы отдавать тебе пистолет брата, мне надо было принести метлу и огреть тебя по голове. — Она вновь рассмеялась, все с тем же горьким отчаянием. — Хотя дурь все равно бы не выбилась. Что там силенок в старухе?

— Вы скажете маме, что я просил ей передать? Потому что на этот раз я поеду до самого конца Тропы железных деревьев. И наверное, дальше.

— И разобьешь маме сердце. — Вдова наклонилась поближе к нему. — Ты об этом подумал? Да, я вижу, подумал. Тогда почему ты решил ехать в лес, зная, что это изранит ей душу?

Тим покраснел до корней волос, но его взгляд был по-прежнему полон решимости. Сейчас мальчик был очень похож на своего покойного отца.

— Я хочу ее вылечить. Хочу, чтобы к маме вернулось зрение. Он оставил мне кое-что из своей магии, и она мне показала, что надо делать, чтобы вылечить маму.

— Черная магия! Магия на службе у лжи! У лжи , Тим Росс!

— Это вы так считаете. — Тим стиснул зубы и выставил подбородок вперед. В этом он тоже был очень похож на Большого Росса. — Но он не соврал про ключ — с ключом все получилось. И он не соврал про избиение — это случилось. Он не соврал про то, что мама ослепла — она ослепла. И про папу… вы знаете.

— Да. — Теперь голос вдовы звучал хрипло, и в нем появился грубоватый деревенский акцент, которого Тим никогда раньше не замечал за сэй Смэк. — Да, только все его правды служили двум целям: побольнее тебя ранить и заманить в западню.

Тим ничего не сказал на это. Он стоял, низко опустив голову и глядя на носки своих старых истертых ботинок. Вдова уже почти разрешила себе понадеяться, что мальчик все-таки внял гласу разума, но тут Тим посмотрел прямо в глаза старой женщине и сказал:

— Я привяжу Битси чуть дальше боковой тропы, ведущей к участку Косингтона и Маршли. Не хочу оставлять ее на делянке, где я нашел папу. Там сейчас живоглот поселился. Когда вы утром поедете к маме, вы не попросите сэя Косингтона привести Битси домой?

Женщина помоложе, возможно, продолжила бы возражать и уговаривать Тима остаться, но вдова Смэк была уже далеко не молода.

— Еще что-нибудь?

— Две просьбы.

— Говори.

— Вы поцелуете за меня маму?

— Да, и охотно. Вторая просьба?

— Вы благословите меня в добрый путь?

Вдова задумалась и покачала головой.

— Что до благословения, то пистолет брата — это самое лучшее, что я могу сделать.

— Значит, этого должно хватить. — Тим выставил ногу вперед и поднес ко лбу кулак в знак приветствия и уважения. Потом развернулся, спустился с крыльца и принялся отвязывать Битси.

Тихо-тихо, почти неслышно — но все-таки не совсем неразличимо — вдова Смэк проговорила:

— Благословляю тебя именем Гана. А дальше все в руках ка.

Луна уже опускалась над лесом.Тим спешился и привязал Битси к кусту на обочине Тропы железных деревьев. Перед тем как пуститься в путь, мальчик набил карманы овсом. Сейчас он высыпал все, что было, на землю перед мулихой — так же, как вчера ночью сборщик налогов насыпал овса своему вороному.

— Не бойся. Утром сэй Косингтон тебя заберет.

В воображении Тима возникла картина: Питер Косингтон приезжает за Битси, а та лежит мертвая — с дырой, зияющей в животе, — убитая кем-то из лесных хищников (возможно, тем самым, чье присутствие Тим ощущал у себя за спиной прошлой ночью). Картина ужасная, да. Но что еще он мог сделать? Битси — очень хорошая, ласковая и послушная, но не настолько умна, чтобы вернуться домой самостоятельно, пусть даже она проходила туда и обратно по этой дороге уже сотни раз.

— С тобой ничего не случится, — сказал Тим, гладя Битси по мягкому носу. — Все будет хорошо.

Но был ли он в этом уверен? В голову пришла мысль, что, возможно, вдова Смэк права, права во всем, и его теперешние сомнения — это лишь первое из доказательств ее правоты. Но Тим прогнал от себя эти мысли.

Он не соврал обо всем остальном; наверняка не соврал и об этом.

К тому времени как Тим прошел три колеса в глубь Бескрайнего леса по Тропе железных деревьев, он и сам в это поверил.

Не забывайте, ему было всего одиннадцать.

В ту ночь костра не было.Вместо радушного теплого пламени от горящего дерева Тим увидел холодное зеленоватое свечение, мерцавшее в самом конце Тропы железных деревьев. Временами оно исчезало вовсе, но всегда появлялось опять — не очень яркое, но достаточно сильное, чтобы отбрасывать тени, которые скользили у мальчика под ногами, как змеи.