Корин Холод - Запятая Судьбы

— Могу? И даже без последствий? Вы очень щедры, мой принц. Наша организация постоянно борется в том числе и с моими сородичами, но вот нашёлся кретин, умудрившийся оставить потомство, и ты решил его приручить…

Он споткнулся на середине фразы, отхлебнул из бутылки, задирая донышко как можно выше, и снова ощерился:

— Как тебе результат, Принц? Удовлетворяет? Ты научил меня нужным командам? Я хорошо их выполняю?

— Вполне, — Его Высочество спокойно кивнул. — Я рад твоим успехам и тому, что в Агентстве есть столь ценный и исполнительный сотрудник.

Бутылка полетела в стену.

— В задницу исполнительность! Почему я не знал, что они сноходцы? Почему ты не дал мне найти их?! Почему я ничего не смог сказать, когда нашёл их?! Они могли погибнуть!

— Ты закончил? — на лице Его Высочества не отразилось ни единой эмоции.

— Нет! Дай мне хоть одну причину, почему я не должен послать тебя с твоим "Альтаиром" к такой-то матери прямо сейчас. Теперь всё.

Принц помолчал, сделал несколько шагов вперёд, поднял отброшенную бутылку и на несколько долгих секунд припал губами к горлышку. Затем перевёл взгляд на собеседника.

— Ты ещё слишком молод. По меркам инкубов ты вообще подросток. Сила твоего потомства, как и любых полукровок, в том, что они должны обрести её сами. Теперь ты сможешь присматривать за ними, но встречаться я вам запрещаю. Ничего, кроме своей бесшабашности и иллюзии вседозволенности, ты им всё равно не сможешь дать. Их жизнь и смерть вне твоей компетенции. И не стоит убеждать себя во внезапно проснувшемся отцовском инстинкте. Это такая же иллюзия.

Его Высочество сделал паузу.

— Что касается твоего вопроса. Ты правильно заметил: мы боремся с такими, как ты. С некоторых пор ты тоже в этом участвуешь. И то, что я сохранил тебе жизнь, невзирая на все твои фокусы, воспитал тебя и продолжаю учить и изменять, я считаю достаточной причиной того, что тебе не стоит уходить от нас. Однако если ты хочешь вернуться к началу своих взаимоотношений с Агентством, тебе достаточно просто сказать об этом. Я ответил на твои вопросы?

— Вполне, — процедил сквозь зубы Воин.

— Теперь о деле. Они узнали тебя?

— Нет. Я уверен.

— Прекрасно. Клятва принесена?

— Да.

— Хорошо. Сегодня и завтра можешь отдыхать и приходить в себя. Я перенесу церемонию на послезавтра.

— Спасибо, Ваше Высочество.

Принц отдал Воину бутылку, вернулся к двери и обернулся на пороге.

— Подумай, младший. Всё, что ты обрёл здесь, пошло тебе только на пользу. Неужели ты до сих пор уверен, что здесь тебе кто-то искренне хочет зла?

Дверь закрылась, оставляя новоиспечённого начальника отдела силового вмешательства наедине с его мыслями.

2009 год. Начало августа. Санкт-Петербург, центральный офис Агентства "Альтаир".

Обстановка этого кабинета, равно как и его размеры, менялась от раза к разу, в зависимости от настроения и предпочтений владельца. Сейчас это было небольшое помещение без окон, обставленное в безликом деловом стиле. Мужчина, что сидел за единственным столом в кабинете, медленно просматривал содержимое картонной папки, лежавшей перед ним. Перед столом стоял тот, кого в Агентстве называли "специалистом по связям с общественностью", хотя в его обязанности входило и многое другое. Наконец хозяин кабинета оторвался от папки и поднял взгляд.

— Мы ошиблись в них, — негромко произнёс он.

— Мы просто ошиблись , Ваше Высочество, — холодно ответил Александр Евгениевич, не отрывая взгляда от точки где-то за левым ухом своего непосредственного начальника. — Мы ошиблись с самого начала. Я предупреждал вас, что Братство надо было вербовать ещё десять лет назад, после штурма Храма.

— И кто, по-твоему, возился бы с этими детьми? — возразил Его Высочество. — Ты? Сомневаюсь. Воин? С ним и так полно хлопот, и я даже не представляю, во что бы вылился тогда его нежданно проснувшийся отцовский инстинкт. Жрица? Мэрионн? Я?

— У нас целый штат оперативного состава… — начал Александр, но собеседник прервал его:

— Который прекрасно справляется со своими обязанностями, но совершенно не умеет обращаться с детьми. Нет, мы всё сделали верно. Мы контролировали ситуацию, и если бы не вмешательство Чтеца, всё закончилось бы благополучно, а мы получили бы пятерых сноходцев, отвечающих всем требованиям Агентства. Единственной нашей ошибкой было то, что мы с самого начала пропустили компас. Интересно, как его смогли укрыть от нас.

— Задолго до того я предупреждал, что вообще не надо было всё это начинать. В любом случае, это уже не важно. — Александр Евгениевич вздохнул. — Вит в ультимативной форме потребовал от нас не приближаться к Наму, и, полагаю, Син его поддержит. А вступать с ней в прямую конфронтацию сейчас не выгодно. Но он согласился на наше предложение перевести его в клинику в Германии и оплачивать лечение удалённо. Пока что его средств на это не хватает.

— Общий итог?

— Нам в коме, из которой он выйдет с вероятностью всего в тринадцать процентов. Призн а юсь, я недооценил степень его увечий. Удар пришёлся не только по телу, но и по всей энергетической структуре организма. Кроме того, поражение мозга… прогноз неблагоприятный. Сова завербована нами, не желает в данный момент вспоминать и думать о Братстве. Убийство Багиры повлияло на неё сильнее, чем мы рассчитывали. Сверх того, она взяла себе новое имя, что для неё равнозначно перерождению в нашей реальности.

— Как её теперь зовут?

— Птаха.

— Хорошо. Значит, теперь она навсегда привязана к этой Грани, а следовательно, и к нам. Продолжай.

— Тело Кит помещено в Хранилище. Могила на Южном кладбище. Дальнейшими исследованиями способностей этой девочки займётся Жрица. Похороны Багиры прошли спокойно. Наблюдатели доложили, что никто так и не появился. Отчёт уже приложен к делу. Вит морально сломлен. Скорее всего, он уже никогда не восстановится, но мы будем за ним приглядывать.

— Он в Воронеже?

— Да, и судя по всему, там и останется.

— Прекрасно. В таком случае, дело будет открыто до момента, когда определится судьба Нама. Можешь идти.

Александр Евгениевич поклонился и вышел из кабинета. Его Высочество помедлил, закрыл папку, на обложке которой крупными буквами красовалась надпись "Проект 'Сумеречное Братство'", и убрал её в ящик стола.

За неделю до вышеуказанной беседы. Где-то под Воронежем, частный дом.

О чём может думать перед сном человек? О чём можно размышлять, если еженощное погружение в страну Морфея становится поединком с самим собой, если малейший звук, будь то скрип рассохшихся половиц под мягкими шагами кота или шорох страниц книги под ледяными пальцами ветра, становится оправданием тому, чтоб не засыпать? Как вообще можно спать, когда понимаешь: один шаг, одно движение в обход давно обманутого запрета, и можно уйти в иные миры, погрузиться в паутину интриг или амок кровавых битв и забыть, забыть о том, что ты сделал, забыть о своей вине и горечи…