Екатерина Скорова - Отражение [СИ]

— Радуешься, что мне кошмары снятся?

— Ага, еще бы пораньше недели на две, — лукаво прищурился Аркаша.

Только сейчас я посмотрела на него совершенно другими глазами: мужчина примчался среди ночи на другой конец Москвы лишь потому, что мне приснился дурной сон — это дорогого стоило! Вся его забавная фигура, небольшой рост и лысина теперь не вызывали у меня смешков, а наоборот — притягивали. И всё потому, что это — его фигура, его рост и его лысина!

Я вдруг почувствовала непреодолимое желание прикоснуться к Аркаше: прижаться к его груди, погладить небритую щеку, приникнуть к губам. Что я, собственно, тут же и сделала.

Полночный «Ромео» не сразу решился меня обнять, сначала просто наслаждался вкусом моего поцелуя. Мне даже показалось, что он опять стесняется позволить себе распустить руки. Но после череды долгих нежных поцелуев Аркаша решился всё-таки меня приобнять.

Немного погодя он без слов стянул с меня ночную рубашку. Мы плавно переместились в комнату, а потом добрались и до постели. С жадностью и нетерпением утоляли друг другом многолетний голод одиночества. Я давно не чувствовала себя настолько счастливой. Каждое его прикосновение, полное нежности и ласки, отзывалось внутри сладкими судорогами и томными стонами.

Только один раз вздрогнула от неожиданности и воскресшего страха — мне показалось, что в матовой глади зеркального дна блеснуло отражение той девчонки, которой я была во сне.

— Ты чего? — полным страсти шепотом спросил Аркаша.

— Да так, привиделось что-то, — отмахнулась я и вновь погрузилась в его объятия.

Утро субботы встретило меня стуком дождя по оконному стеклу и похрапыванием любимого мужчины. Кеша… Он спал на спине, одной рукой обнимая меня за плечи. А я лежала на его груди, согревалась теплом ставшего родным человека. К слову сказать, ничего другого мне не осталось — ночью Аркаша стянул с меня одеяло, и теперь оно комком валялось под его ногами. Все попытки аккуратно вытащить его закончились тем, что в моем распоряжении оказался уголок, которым получилось с трудом прикрыть мягкое место. Но это выглядело такой незначительной мелочью, по сравнению с тем счастьем, что я испытывала, всматриваясь в прикрытые веки Аркаши, проводя ладонью по его груди и целуя ее. Вот оно — истинное блаженство: лежать в объятиях любимого мужчины, чувствовать его рядом, вдыхать его запах и знать, что он тоже к тебе неравнодушен. Никакой, даже самый фантастический секс с этим не сравнится.

Мои ласки не остались незамеченными. Вскоре Аркаша, не открывая глаз, принялся гладить меня по спине. А через мгновение мы уже утопали в объятиях друг друга и жадно целовались, постепенно переходя к близости. Ну и что, что мы еще не успели сбегать в ванную, ну и что, что оба не отличались модельными фигурами и эталонными параметрами — всё это казалось сейчас не важно. Главное, что мы есть друг у друга.

Когда всё закончилось, я еще немного понежилась на кровати, пока Кеша штурмовал ванную комнату. Потом поднялась с постели и принялась рассматривать свое нагое тело в зеркале с виноградной оправой. Оттуда на меня смотрела потрепанная женщина с пышными формами, наметившимися складками по бокам и апельсиновой коркой на бедрах.

— Д-а-а-а-а, — протянула я, недовольно хмуря брови. — Отказов от чая и лифта здесь недостаточно.

— Ты чего? — Аркаша вышел из ванной с полотенцем на бедрах.

— Да так, — туманно ответила и схватила со стула халат, стараясь побыстрее им прикрыться.

— Стесняешься что ли? — недоумевал мой «Ромео». — Да брось! Я же тебя не за фигуру люблю!

— Утешил! — усмехнулась я, сердце радостно всколыхнулось в груди.

Он только что сказал заветные слова, сам того не замечая! А я уже думала, что дождусь этого только после свадьбы. Почему-то теперь не возникало никаких сомнений, что это всё будет: и ЗАГС, и белое платье, и лимузин, и дети… И неважно, что принц на белом коне оказался на самом деле неказистым администратором в магазине бытовой техники. Главное, что это МОЙ мужчина. С ним я чувствовала себя в невесомости, вне времени.

— И потом, посмотри — я тоже не идеал. Пузо — арбузом, и голова — лысая, как коленка.

Это он зря, несмотря на возрастной живот, тело у него было крепкое. Руки бугрились мышцами, сильные широкие плечи, ягодицы, отличавшиеся каменной упругостью… И почему раньше этого не замечала? Я подошла к нему и прижалась к влажному телу.

— Я тебя тоже люблю, — прошептала, прикрыв глаза.

Он обнял меня и поцеловал в макушку.

— Я знаю, — в голосе чувствовалось волнение. Немного погодя он добавил: — Иди уже мойся.

— Я тебе мешаю? — В недоумении оторвалась от него.

— Нет, просто не привык к таким нежностям, — смутился Кеша, обратно прижимая меня к себе. Я с упоением слушала, как его сердце тукает в груди.

— Какие планы на сегодня? — он тут же попытался сменить тему разговора. Видимо, в этой чувствовал себя крайне неловко.

— Не знаю. Я бы хотела к маме съездить — давно не была.

Он поник. Мне тоже не хотелось расставаться.

— Поедешь со мной? — спросила неожиданно сама для себя.

— А она не испугается такого кавалера?

— Я же не испугалась!

— Но мне надо съездить домой, посмотреть как там мама.

— Конечно, а я пока приберусь в квартире. Только долго не задерживайся.

— Хо-ро-шо, — он еще раз чмокнул меня, на этот раз в щеку, и отправился одеваться. А я в ванную — приводить себя в порядок.

Ближе к вечеру мы тряслись в пустой холодной электричке. Поздняя осень беспощадно отсеяла всех любителей отдохнуть на выходных за городом. Несколько девушек и парней, с печатью студенчества на лице, один мужик бомжеватого вида, две тучные дамы с массивными пакетами и самые отчаянные и заядлые дачники с ведрами, лопатами и клетчатыми тачками на колесиках составляли нам компанию. За окном, из которого то и дело сквозило, проносились монотонные пейзажи. Черные остовы деревьев, жухлая трава, покосившиеся домики и сараи… Шаткая электричка уносила нас все дальше от столицы.

Мама переехала в Подмосковье, как только ушла на пенсию. Уехала жить на дачу, чтобы не мешать дочке строить личную жизнь. Там она с переменным успехом сажала картошку с помидорами и наслаждалась общением с тетей Дусей — ее двоюродной сестрой, обитавшей в соседнем доме. Кеша вёз будущей теще цветы и торт, за которые уже успел получить от меня выговор. Все-таки мы могли купить это и на месте.

— Как мама? — спросила я.

— Хорошо. — Кеша и впрямь был довольный. — Лекарства ей качественные выхлопотал — уже несколько недель сама встает, уборку в доме затеяла, — всё это он говорил с такой нежностью и любовью, что я невольно прижалась к нему еще сильнее. Какой же он все-таки душка у меня!