Рошани Чокши - Ару Ша и Конец Времен [litres]

– Ву-у-у! – взвыл он и припустил следом за кошкой.

– Хороший мальчик, – похвалила Ару.

Девочки направились на свет, и пока Ару нащупывала ногой путь в кромешной темноте, в её голове была только одна мысль: «Надо уговорить маму завести кошку. Только не собаку».

Cобачий вой за спиной смолк, и Ару с Мини вышли из тьмы на ослепительный свет. Ару сделала несколько упражнений для глаз: подняла взгляд вверх и скосила к носу, чтобы вернуть себе нормальное зрение.

Когда глаза привыкли к свету, она поняла, что они снова стоят в очереди. Один беглый взгляд по сторонам – и стало ясно: они оказались в нужном месте. Люди, окружавшие их, совершенно точно не были живыми.

Один человек горел, но при этом зевал и то и дело тыкал внутрь тостера вилкой с глупым выражением лица. Рядом стояла пара, одетая в спортивные костюмы. Оба были в синяках и ссадинах и с солнечными ожогами на лицах. Рядом с Ару стояла лысая девочка в больничной пижаме, обнимавшая шёлкового кролика. Все тесно прижимались друг к другу, и при этом толпа только росла. Где-то впереди виднелась вывеска на двери офиса:

Карма и грехи

Возможны небольшие задержки по времени

Адвокаты не допускаются

(Начиная с XV столетия индульгенции не разрешены.

Не стоит даже пробовать)

Все вокруг что-то бубнили и бормотали.

– Я не понимаю, что они говорят, – сказала Мини.

До Ару долетали только обрывки слов, и на английский было совсем не похоже.

– Мини, ты говоришь на хинди?

– Я могу попросить денег и сказать, что хочу есть, – ответила Мини.

– Вау, какие полезные фразы.

– Они были полезными! – воскликнула Мини. – Когда я ездила в Индию и встречалась со всеми мамиными родственниками, только эти две фразы мне и пригодились.

– А другим тебя не учили? – удивилась Ару.

– Не-а, – пожала плечами Мини. – Родители не хотели, чтобы мы с братом путали языки в школе, поэтому с нами говорили только по-английски. А моя филиппинская лола сходила с ума, если мама начинала учить меня хинди. Моё имя ведь и так индийское, и ей казалось, мама хочет, чтобы я забыла о своих филиппинских корнях. Они из-за этого постоянно ссорились. Я смутно это помню, потому что была совсем маленькой, так что теперь у мамы своя версия тех ситуаций, у лолы – своя. Эх… – Она глубоко вздохнула, а потом улыбнулась. – Но зато я знаю несколько ругательств по-тагальски. Они просто ужасны! Вот, например…

Но не успела Мини продемонстрировать Ару ругательства, как в воздухе появился огромный громкоговоритель и проорал: «СЛЕДУЮЩИЙ!»

Высокий худой мужчина, стоявший перед ними, сделал шаг вперёд. В ноге у него застряла блестящая шрапнель.

– Егон в яиретра яашьлоб, – вежливо сказал он. – Нодрап!

– Быстрее, Мини. Попроси денег на хинди и посмотрим, что произойдёт!

– Хм, Ару, не думаю, что он говорит на хинди.

– Может, он говорит по-русски? Похоже на русский… – Ару подняла голову. – Товарищ!

Мужчина только натянуто улыбнулся, как улыбаются от смущения. Мини вытащила свое зеркальце, и Ару тут же сообразила, зачем: если оно помогает разглядеть суть вещей сквозь волшебство, то, наверное, способно переводить и языки. Мини открыла крышку, и пудреница превратилась в маленький экран, по которому побежали слова мужчины, а ниже – их перевод.

– Он говорит задом наперёд! – воскликнула Мини и повернула зеркальце, чтобы Ару увидела маленькие зелёные буквы:

«Большая артерия в ноге. Пардон!»

– Почему мёртвые говорят задом наперёд? – удивилась Ару.

Мини поводила пудреницей из стороны в сторону, стараясь уловить и прочитать всё, что говорили люди вокруг.

– Может, потому что больше не могут двигаться вперёд?

Мужчина нахмурился.

– Имывтрём етидялгыв ен ыв.

Зеркальце перевело: «Вы не выглядите мёртвыми».

Ару напечатала ответ, а потом, запинаясь, прочитала его:

– Обисапс! Ханиматив в олед есв.

«Спасибо! Всё дело в витаминах».

– СЛЕДУЮЩИЙ! – заорал громкоговоритель.

Они снова продвинулись вперед. Неоновая вывеска «Карма и грехи» снова загорелась.

Люди в очереди занимались всякой всячиной: кто-то крестился, кто-то полз вперёд на коленях и локтях, что-то бормоча себе под нос.

В отличие от Ару, Мини стояла не шелохнувшись.

– Как ты только можешь смотреть на это? – спросила она тихим голосом. Казалось, девочка вот-вот заплачет.

– Смотреть на что? Это же просто вывеска, как на адвокатской конторе, – удивилась Ару. – Разве ты видишь что-то другое?

Мини округлила глаза и отвернулась.

– Нет, то же самое.

Но она не умела врать, поэтому её голос прозвучал неуверенно. Ару поняла: Мини видит нечто большее, чем просто надпись «Карма и грехи», и это ей совсем не нравится.

Очередь перед ними потихоньку сокращалась. Теперь Мини и Ару стояли почти в начале.

– Как думаешь, Царство Мёртвых всем кажется одинаковым? – спросила Ару.

– Сомневаюсь, – ответила Мини. – Может, это как «Костко»? Все мы видим что-то своё?

– Ха. И где же бегемот, жующий людей? – поинтересовалась Ару.

– Вообще-то, это из египетской мифологии.

– Ой.

И всё же Ару предпочла бы знать, что ожидает их за следующей дверью.

Им было известно только то, что божественное оружие спрятано где-то внутри дворца. Но где именно? И где искать Озеро Былого? Что если они перепутают его с каким-то другим, которое в десять раз хуже: например, оно будет выглядеть как Былое, а окажется озером Вечных Пыток?

Пока же все в Царстве Мёртвых стояли в бесконечной очереди, как в буфете со шведским столом или в департаменте штата по регистрации транспортных средств, куда мама иногда брала её с собой и где работники были надменными и сердитыми.

Дверь перед ними открылась.

– Етидохорп! – закричала оттуда хмурая старуха. На руках у неё сидела рыжая полосатая кошка.

Мини показала Ару зеркальце с переводом: «Проходите!»

Ару сложила в голове ответ и, когда они входили, крикнула: «Акняибург!»

За столом в комнате сидел человек с добрыми глазами и лукообразным носом. Он чем-то напомнил Ару директора дневной школы Августа, мистера Кобба, который иногда заменял их учителя по обществознанию и всегда умудрялся затронуть тему Вьетнамской войны, даже если они проходили древние цивилизации.

Человек уставился на них. По столу туда-сюда бегало семь его миниатюрных копий, перетаскивавших ручки и стопки бумаг. Они периодически останавливались и начинали спорить между собой.