Катерина Риш - 10000 лет до нашей эры. Книга 1 [SelfPub]

Поначалу Анкхарат не очень верил мне. Но месяцы сменяли друг друга, а я не округлялась в нужных местах, не спала больше обычного, не начинала есть за троих… Он с настороженностью ждал, хотя медленно, но верно все же успокаивался.

Бесполезно было объяснять ему про цикличность женского организма. Даже для современного мужчины эти знания чуть-чуть граничили с необъяснимой магией.

Я просила только довериться мне. Ведь он, как и я, не готов был к детям, но совершенно по другим причинам.

— Грядут перемены, — говорил Анкхарат. — А дети делают мужчину уязвимым.

— А женщина?

Он ответил не сразу. Неосознанно, погруженный в собственные безрадостные мысли, он водил рукой по моей спине. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Медленно, едва касаясь подушечками пальцев.

— Женщина делает мужчину слабым, — наконец, ответил он. — Я не могу позволить Асгейрру одержать вверх, ведь, если он узнает… Представь, что будет, если он узнает…

Вверх. Вниз. Думать совершенно невозможно, но я стараюсь.

— Узнает что? — вырывается у меня и это слишком похоже на стон. — Я твоя избранница, что он может узнать такого, чего еще не знает?

Рука опускается ниже, я выгибаюсь, помимо своей воли. В его языке нет необходимых слов для этих чувств. Эти чувства делают мужчину слабым. Он знает только это, поэтому так же молча переворачивает меня на спину и целует в губы, второй рукой помогая себе, а я выгибаюсь ему навстречу с беззвучным стоном.

Это эгоистично. Это невероятно эгоистично так мучить его. И подвергать себя и его опасности. Она явно маячит на горизонте, ведь не зря же он по-прежнему тренирует солдат и каждый вечер долго смотрит в небо, ожидая новых вестей.

Вести появляются скоро.

Еще два брата добились результатов, и теперь их осталось двое — Анкхарат и Гвембеш, чьи избранницы до сих пор не носят под сердцем детей.

Той ночью я иду против всякой логики, которой придерживалась до этого, и говорю ему, что он еще может занять девятую дорожку, еще не поздно.

Он отстраняется, ложится рядом на спину и долго рассказывает о зверствах, которые творили Львы Пустыни, когда впервые проникли в Нуатл. Объясняет, что стремлению спрятать женщин и детей Сыновей Бога на Остров, есть множество других объяснений и некоторые из них стали ему понятны только сейчас. Тех женщин, что Львы нашли в Сердце Мира, а большинство из них были из Домов Наслаждений, постигла печальная участь. Львам недосуг было разбираться с запутанными традициями Нуатла, они приняли этих женщин за жен Сыновей Бога. Он говорит об убитых детях и реках крови, а после поднимается на локте и, глядя на меня, спрашивает ровным тоном, хотя я лежу сама не своя от страха:

— Разве участие в гонках стоит этого?

Той ночью он впервые уходит от меня, и я слышу, как бьются крылья орла, отдаляясь от дома.

Наверное, именно тогда впервые до меня в полной мере дошло, через что ему пришлось переступить, чтобы ответить на мое желание. Я-то бросилась в омут с головой, я жаждала наслаждения, потому что это было естественно для моего восприятия мира. В моем мире, если мужчина и женщина хотят друг друга, они получают то, чего хотят, и причины, которые могут удержать их от этого шага, можно пересчитать по пальцам.

До меня он был свободен, как ветер. И впервые в жизни собирался повернуть против традиций и обязательств, навязанных ему общественным строем. Конечно, он не мог не явиться на ритуал Матери, сославшись на головную боль, но никто не мог заставить его дать жизнь детям, которым, по его мнению, угрожала смертельная опасность.

Но в жизнь Анкхарата ворвалась я. Он продержался гораздо дольше, в отличие от меня. Если бы я знала с самого начала, что нас ждет, разве я бы поступала иначе? Я знаю, что нет. Разве не уверяла бы его точно также, что близость не обязательно заканчивается детьми? Уверяла бы, еще как уверяла бы…

Он не сможет обеспечить мне безопасность, если начнется война. Оставайся я безликой, просто еще одной навязанной ему избранницей, ему было бы проще.

Асгейрр сразу почувствовал колебание, почувствовал готовность Анкхарата задвинуть традиции в самый дальний угол, и потому выступил с этим дурацким пари. Анкхарат не подался, хотя другие братья — да. Но Асгейрру не было дела до других.

По-настоящему Асгейрра всегда волновал только Анкхарат.

Анкхарат вспылил, только когда Асгейрр прошелся по мне и моей «недостойной крови». Этим выпадом Анкхарат и выдал себя, обнажил свою слабость перед Асгейрром, хотя до этого, должно быть, казался ему гладкой скалой без единого скола, без единого изъяна. Как и мне.

В грядущей войне Анкхарат мог бы сражаться не на жизнь, а на смерть. Его младший брат не имел над ним никакой власти.

Если бы не я.

Асгейрр разглядел даже раньше меня в словах и поступках Анкхарата то, что я, занятая собственными переживания, осознала в полной мере только сейчас.

Даже если чувствам нет названия, это не значит, что их нельзя ощущать.

Удивительно, чем может обернуться обычное желание съесть чего-нибудь сладкого…

— Это жилы животных, — сказала Зурия, протягивая мне нечто, похожее на леску бордового цвета. — А здесь раковины, — она указала на пузатые глиняные сосуды.

Еще на столе имелись заостренная с одного конца кость, каменный молоток, деревянные щепки, размером с зубочистки, моток высушенных и разрезанных на тонкие волокна сухожилий.

За стенами дома бушевала стихия. Косой дождь стучал по каменным стенам, а сквозняк носился по дому без окон, без дверей с леденящим душу завыванием. Днем стало ощутимо прохладней, ночью приходилось укрываться несколькими меховыми одеялами, которые, впрочем, мы с Анкхаратом иногда откидывали на пол, но после, насытившись друг другом, возвращали обратно. Даже горящий всю ночь и в полную мощь огонь в камине не дарил достаточного тепла при отсутствии стекол на окнах и дверей в проемах.

Несмотря на это, спать ложились все равно обнаженными. Когда я попыталась натянуть одно из страшных платьев, которое, по моему мнению, могло бы заменить мне ночнушку, Анкхарат изменился в лице.

Во-первых, одежду на ночь женщина надевала только на последних сроках в самом преддверии родов. Во-вторых, считалось, что сейчас еще не настолько холодно. По-настоящему холодно было зимой, когда приходили ветра с ледников, в которые по-прежнему были скованы северные земли Европы. В особо зябкие зимние ночи суеверные нуатлцы могли натянуть на себя пару туник. Зима была короткой и бесснежной. Остров находился южнее ледников, а океан исправно отдавал накопленное за лето тепло.

Какое-то время Анкхарат даже не отменял тренировки, несмотря на ливни, старался выжать из солдат последние силы за оставшееся до Церемонии время.