Александр Шапочкин - Герой для Системы

И хорошо ещё что мне по дороге никакой живности не встретилось. Вспоминая приснопамятную белку и зеленокожих уродцев ожидать можно чего угодно. От фей до гидры, трижды тьху через плечо. Хотя может их всех бандиты распугали. Вряд ли бы они сунулись в такое место, если бы тут было смертельно опасно. Позади меня что-то шумно булькнуло…

Накаркал! Очень хотелось надавать себе по пустой голове, но возможности не было — я изображал из себя бешенную обезьяну, скача по деревьям и то и дело уворачиваясь от длинных языков, которыми меня, словно комара, пытались поймать обитатели болота.

Естественно это оказались лягушки. Хотя называть так тварь размером с небольшой грузовик я бы не стал. У меня это слово ассоциировалось с маленькими зелёными существами, которых я ловил в детстве. Там, где мы жили после эвакуации они водились в изобилии. Даже жаба не подходило для того ужаса, что решило мной пообедать. Даже они не такие мерзкие.

И ладно бы тварь была одна. Пусть здоровая, но при определённой снорвке завалить можно кого угодно. Так нет. На шум подтянулись её товарки в количестве трёх штук. И вот уже минут двадцать гоняют меня по кругу, попутно снося последние оставшиеся деревья. И казалось бы всё, выхода нет, надо отступать. Уж убежать я могу с лёгкостью, практически улететь, в одно касание отталкиваясь от жидких стволов болотной растительности. Но нет, я чувствовал что начинаю заводиться. А значит не уйду пока не положу всех этих гадин.

Такое у меня иногда бывало. Редко но метко, как говорится. Я закусывался на какой-нибудь проблеме и не мог больше думать о чём-то другом. Это граничило с помешательством, я не ел и не спал, пока не найдё решение, и буквально кидался на любого, кто пытался меня отвлечь. И всё бы ничего, но пару раз в детстве подобное состояние накатывало на меня в драке.

И тогда мне становилось всё равно, как, кто и чем меня бъет. Я раз за разом поднимался, кидаясь на противника гораздо больше и сильней меня. Даже если он был не один. Последний раз это было в Ярославле, куда нас эвакуировали из Москвы. Тогда на меня наехала местная шпана, обирающая беженцев. Когда они попытались отнять у мамы узелок с пожитками меня и накрыло. Я разбежался и боднул головой в живот главаря.

В итоге мне досталось так, что пару недель пришлось отлёживаться, а синяки не сходили несколько месяцев, но имущество я защитил. Шпана решила что связываться с бешенным малолеткой себе дороже. Одно дело пощипать бежецев, а вот за мокруху могли и к стенке прислонить.

А тут шкет которого соплёй перешибёшь кидается будто бессмертный. Короче в нашем лагере они больше не появлялись. А я постарался держать себя в руках и в принципе у меня это почти получилось, дрался с тех пор я редко, и даже тогда на меня не накатывало это состояние. А вот сейчас я чувствовал как возвращается это, казалось бы давно и прочно позабытое ощущение.

Только теперь я не был мальчиком для битья, скорее уж наоборот. А то что каждая из лягух могла проглотить меня целиком… так оно даже интереснее! Какой кайф с мелочовкой возиться.

Оттолкнувшись от очередной осины, тут же взорвавшейся щепой от попадания сразу двух гигантских языков, я сделал сальто назад, приземлившись на подобравшуюся слишком близко тварь. Эта жаба, похоже, считала себя самой умной, раз решила не ловить наглого “комара” как все, а придавить его тушой, ну а затем получившийся блинчик можно и сожрать. Но у меня были другие планы.

Кожа земноводного оказалась склизкой, неприятно липнущей к рукам, и очень скользкой. Поскользнувшись, я едва не слетел со своей импровизированной коняги, пришлось воткнуть кунай в шкуру чтобы затормозить. Несмотря на мою немалую силу лезвие вошло едва ли наполовину. Да, пробить такую броню будет непросто, хотя я и не собирался долбить чудище в лоб.

Не думаю, чтобы жаба почувствовала что-то — при её размерах такая рана всё равно что комарик укусил, но и останавливаться чтобы ссадить безбилетного ездока тоже на стала. Либо, что вероятней, тупо не заметила куда я делся и даже глаза видящие почти на все триста шестьдесят градусов не помогли. Я оказался в единственной слепой зоне — точно между ними. Вот квакуха и решила меня поискать. То бишь принялась скакать по кругу, не понимая, куда делся наглый, но вкусный комарик.

Честно говоря, зная я раньше о страсти этого земноводного к путешествиям — хрен бы я на него полез. Взмывающая на высоту тридцати метров и падающая оттуда в воду туша не самое комфортное место на земле. Особенно если другие жабы норовили таки слизнуть меня с импровизированной коняги.

Получалось у них это не очень. Моя “лошадка” скакала как заведённая, заставляя подозревать её в наличии острых предметов в районе клоаки, а остальным было далеко до звания снайперов. Несколько раз доставалось самой лягухе, на что она не обратила внимания, а вот когда два языка встретились в воздухе и слиплись стало совсем весело. Каждая приняла другую за добычу и попыталась сожрать. Завязалась драка.

К этому времени мне изрядно надоело болтаться между небом и землёй. Пусть с новым телом я получил идеальный вестибулярный аппарат, даже после десяти минут бешенной скачки не выказывающий и намёка на дезориентацию и тем более головокружение, но всему должен быть предел. А тут как раз подвернулась минута, пока две занятые друг другом, перегородили дорогу третьей.

И тут на помощь мне вновь пришла моя верная кусаригама. Размотав её, я раскрутил боёк и стегнул свою “лошадку” по глазам. Повредить не смог, но явно причинил боль, потому как взвившись выше обычного лягуха ещё в полёте заорала дурниной. Мне того и надо было — цепь, развернувшись, перехлестнула пасть монстра, а я успел поймать боёк. Получилась импровизированная упряжь. Главное, чтобы не перекусила, хотя в этом я сомневался иначе не стал бы рисковать.

Зря я жаловался на высоту прыжков. Как оказалось это лягуха лениво перепрыгивала с место на место. А вот теперь её понесло. Туша со свистом возносилась в небеса, взлетая высоко над деревьями, а затем с грохотом рушилась в очередной бочаг. И ладно бы просто так, но нет, эта тварь решил нырять.

Даже умение задерживать дыхание не особо помогало, когда падаешь с головокружительной высоты в холодную воду. Не самые приятные ощущения, когда над головой смыкаются грязные, непрозрачные воды болота. Только и остаётся изо всех сил цепляться за кусаригаму и молиться, чтобы сталь выдержала. Были у меня сомнения, что я сумею сам выплыть, если животина меня скинет.

Сколько продолжались наши скачки сказать не могу. Тварь казалась неутомимой, а кроме того решившей исследовать самые глубокие места местной трясины. Пару раз в них мы сталкивались с чудовищными монстрами, для которых моя лягуха не более чем закуска, но, к счастью, набранная жабой скорость позволила свалить от них без потерь.